Свекруха - Надежда Нелидова Страница 17

Они стали жить-поживать вдвоём на отцовские деньги. Вика не проявляла инициативы в знакомстве с девушкой. Заняла выжидательную позицию. Олежка тоже помалкивал. Светик, возможно, попиливала сына, что не знакомит – Вике о том неизвестно.

Всё же она решила: кому делать первый шаг, как не матери. В день рождения сына пригласила обоих. Каково же было её удивление, когда на пороге увидела одного Олежку. Он мрачновато сообщил, что у Светика истерика. Честное слово, Вике стало не по себе: ведь она готовила стол, ждала. И потом, истерика – это мощное оружие из арсенала многоопытной женщины, но никак не двадцатилетней студентки. Но Вика не подала вида.

Позже встреча всё-таки состоялась. Светик подарила коробку конфет, Вика её чмокнула в щёчку. За столом поболтали. Вроде всё наладилось.

Но потом – как-то получилось, особого желания не было – разговаривая с сыном по мобильнику, Вика не передавала Светику приветы, не звала к телефону, редко интересовалась, как у той дела. Вика кается: это её вина. Ведь старший должен делать первый шаг и поддержать младшего, разве нет?

И вот первые настораживающие звоночки. Дети переезжали в другой город. Светик уехала к маме «готовиться к ответственной работе на новом месте». Да будь хоть трижды ответственная, но могла ты хоть кастрюли-сковороды и свои девичьи штучки перед отъездом упаковать? Разбросанные на диване и подзеркальнике косметички, щётки, фены, лифчики, чулки…

Сын разрывался: разборка мебели, упаковка посуды, одежды. Пристраивание пятерых народившихся в последний момент котят в добрые руки. Поиски компании по перевозке и погрузке мебели. Говорят же: два переезда равны одному пожару. Равны стихийному бедствию, ЧП. Тут плечо о плечо вместе нужно выстаивать.

Резонный вопрос: где была в это время Вика? Привезла по просьбе сына коробки, сумки, мешки. Посоветовала как куда уложить. Бьющееся – в коробки, каждую посуднику отдельно в газетку. Одежду в мешки, бытовую мелочь – в сумки. Пристроила одного котёнка. Сын сказал: «Справлюсь сам» – а Вика особо и не насылалась. Пусть немножко хлебнёт трудностей, это ему на пользу. Квартиру в другом городе, например, ему сделала Вика. А ведь могла потратить на себя, любимую. На хобби, на заграничные курорты, на уход за собой. На шубу, наконец.

Олежка приезжал один каждый месяц. И снова во время телефонных разговоров Вика не передавала приветов, редко заочно спрашивала: как там Светик? Пусть оба почувствуют холодок с её стороны (сигнал: что-то нет так).

Викина подруга, прошедшая огонь, воду и медные трубы, говорила: «Невестку не мешает всегда держать в тонусе. Чтобы не так быстро села на шею мужу».

Однажды Вика была по делам в их городе. Зашла неожиданно, без предупреждения. Олежка болел, был в пропахшей потом футболке, грязнее грязи. Между прочим, стиралку-автомат Вика тоже им подарила. Ну ладно, пустяки. На полу в прихожей скрипел песок. Тоже пустяки, ерунда. Олежка растерянно сказал:

– Если бы ты о приезде предупредила, я бы прибрался. Такую бы солянку приготовил – пальчики оближешь!

Заметим, Светик находилась в отпуске. Бог с этим, тоже мелочь.

Вика привезла пятилитровое ведёрко клубники. Сказала: «Давайте купим молока и поедим. Остальное заморозите. Только нужно ягоду перед едой помыть». Олежка (больной) сбегал в магазин за молоком. Светик поболтала с Викой, помыла волосы, навернула чалму, уселась за компьютер. «Ну, давайте помоем клубнику и сядем за стол», – бодро напомнила Вика. Светик не реагировала.

Видимо, подразумевалось, что Вика, усталая гостья, притащив ведро клубники, должна была сама отправиться на кухню. Хлопая дверцами шкафчиков, искать дуршлаг, разбираться: какой для чего у них кран, промыть ягоды и позвать всех к столу.

Вике это не в тягость, но если Светик ленится при Вике, что же происходит без неё?!

– Света, помой клубнику, – кашлянув, смущённо сказал сын.

– Я?!!!

Пауза. Неподдельное изумление и негодующее пожиманье плечиками со стороны Светика. Несчастная клубника всё же была, наконец, с недовольной гримаской помыта. Поели.

Вика планировала остаться ночевать, но как-то тягостно стало на душе. Засобиралась домой на последний рейс, Олежка для приличия вяло отговаривал. «Ничего, сынок. Главное, чтобы ты был счастлив. Чтобы вы жили в мире», – сказала Вика на прощание. У неё щемило сердце от жалости.

Но червячок в сердце начал свою подтачивающую чёрную работу. Наверно, нужно было мягко намекнуть Светику и про грязную футболку, и про немытый пол, и про женские обязанности.

В лучшем случае она бы огрызнулась. Возможно, произошло бы самое гадкое – скандал. Олежка бы метался между ними, страдальчески морщился, вздыхал. Он вообще у Вики миролюбивый.

В худшем – Светик бы отмолчалась, зато потом оторвалась на Олежке по полной про «мамочкину гипероопеку». Это Викины-то телефонные звонки по пять минут два раза в неделю – гиперопека?!

– Сынок, – сказал Вика по телефону, помявшись, – я понимаю, это неприятно слышать, но я должна сказать… Меня очень тяготит одна вещь… Догадываешься, какая?

– Догадываюсь, – сказал он. – Хочешь выплеснуть очередную порцию яда (?!!).

Чувствовалось, он давно готовил эту фразу. Вика её проглотила: терпения ей не занимать. Она с ним говорила полчаса. Выходит, она не смеет произнести слова. Муж всю жизнь затыкал ей рот, а теперь сын?!

Но ведь нельзя держать на сердце едкие обиды, копить их. Нужно проговаривать любую ситуацию, искать выход. Неужели обсуждать отношения – это изливать порцию яда?

Олежка отвечал мягко, но односложно. Наверно, разговор происходил под наблюдением Светика.

– Не равняйся на наше поколение, – красиво закуривая, говорила Викина многоопытная подруга. – Современные девушки все практически такие. Кто из мам учит их готовить, мыть, шить, наводить уют? Что ты, пылинки с них сдувают, как с принцесс. Не для того кровиночку растили.

Телевизор вдалбливает в девичьи головки одно: тебе обязательно встретится муж с особняком на Рублёвке и со штатом обслуги: поваров, горничных, нянь. Ты этого достойна. Ты принцесса. У тебя это самое местечко с золотым ободком и ради этого золотого ободка муж на тебя молиться должен. А если не имеет штата обслуги, сам виноват. Пускай и выполняет по дому всю грязную работу.

А последняя поездка, из которой Вика вернулась в полуобморочном состоянии! Внутренне готова была пускай на холодноватые, но приличные «родственные» отношения.

Олежка встретил в подъезде. Всегда сверхгалантный, взял из её рук сумку только после Викиного напоминания. Лицо у него было опущенное, хмурое, настроение явно подавленное. Он не был рад маминому приезду.

У порога Вику никто не встретил. Пока раздевалась, наблюдала живописный зад Светика. Она сидела к компьютеру лицом, к Вике демонстративно – спиной.

Светик оказалась крепким орешком. Так и не встала, просидела спиной, пока Вика в комнату не вошла. «Здрасьте» – «здрасьте». Вика не знает: может, это так принято нынче встречать после полугода расставания.