Замечательные женщины - Барбара Пим Страница 17

– Едва ли его можно за это винить. – Джулиан с интересом наблюдал за группкой. – Интересно, захватил ли он кексы? Сомневаюсь, что он сумеет унести все разом. Наверное, мне лучше ему помочь.

Я посмотрела, как он подходит к окошечку выдачи и возвращается с тарелкой покрытых яркой глазурью кексов, а потом предлагает один из них миссис Грей.

Мы с сестрой Блэтт переглянулись.

– Ну, приходской священник всегда любезен с новыми прихожанами, во всяком случае ему следует быть любезным. Это общеизвестно.

– Но у нас-то чаю нет, – возмущенно напомнила она. – Думаю, с его стороны крайне грубо так нас игнорировать. И все из-за нового лица. Старые друзья на вес золота. Может, нам и не следует ценить себя на вес золота, но тем не менее…

– Да, сдается, он несколько забыл о манерах, – согласилась я. – С другой стороны, миссис Грей поселится в его доме, понимаете, поэтому, наверное, он считает, что важно наладить с ней особенно сердечные отношения.

– Чушь! Никогда не слышала настолько притянутых за уши оправданий.

– Ага, так вы ревнуете, сестра? – проказливо поинтересовался мистер Моллет. – Вам лучше пойти и взять свой чай, пока кексы не кончились.

– Вы хотите сказать, пока вы с мистером Конибиром все не съели, – парировала сестра Блэтт. – Полагаю, вы уже несколько часов лопаете.

– Давайте, дамы, бегите. Я присмотрю за одеждой, – сказал мистер Моллет, беря платье и прикладывая его к себе на комичный манер. – Гарантирую, что под моим руководством дела пойдут в гору.

– Да, думаю, теперь уже можно оставить палатку, – отозвалась я, бросив через плечо взгляд на скомканную одежду на голых досках.

Старое бархатное пальто, отороченное поеденным молью белым кроликом, рядом с ним – грязное, покрытое пятнами вечернее платье из розового жоржета, украшенное бисерной вышивкой по моде двадцатых годов, а еще облезлая лиса-горжетка с застывшим безумным взглядом и ценником «6 пенсов» – это был неликвид, который никто никогда не покупал.

У раздаточного окошка наплыв тоже спал, так что никто не мешал нам поболтать. Над общим гомоном плыл напевный голос миссис Моррис:

– Такие чудные у них старинные вещички. Я сказала: «Давайте чуток их отполируем», – а он в ответ: «Удачная мысль», – а она: «Не утруждайтесь». У них главное дело – мытье и уборка.

Я поняла, что она говорит о Нейпирах, и хотя из естественного любопытства мне хотелось услышать больше, но, наверное, не стоило ее поощрять. Дело ли тут в природной деликатности, какая есть у некоторых из нас, или нам просто не хватает смелости следовать нашим склонностям?

– Конечно, он был во флоте, – продолжала тем временем миссис Моррис.

– Да, капитан-лейтенант Нейпир служил в Италии, – произнесла я громко и четко, точно старалась поднять разговор на более высокий уровень.

– Как мило, – отозвалась мисс Эндерс. – Моя сестра однажды ездила туда в круиз. Моя замужняя сестра, та, которая живет в Пейнес-парк.

– Такой милый молодой человек этот мистер Нейпир, – продолжала миссис Моррис. – Чересчур хорош для нее, помяните мое слово.

Мои потуги, очевидно, не возымели большого успеха, но было очевидно, что больше пытаться не стоит.

– Итальянцы слишком много позволяют себе с женщинами, – объявила вдруг миссис Стэтхем. – Конечно, в любом иностранном городе неразумно гулять одной после наступления темноты.

– Не успеешь оглянуться, как ущипнут за мягкое место, – вырвалось у миссис Моррис, но последовавшее затем краткое молчание подсказало ей, что она зашла слишком далеко. Строго говоря, по положению в обществе она стояла ниже мисс Эндерс и мисс Стэтхем, и только участие в приходских делах давало ей временное равенство.

– Сестра была там, разумеется, с мужем, – чопорно произнесла мисс Эндерс, – поэтому ничего подобного не могло случиться.

Сестра Блэтт фыркнула.

– Прошу прощения… – Сзади к нам подошел Джулиан с пустыми чашками и блюдцами, которые поставил на прилавок.

– Вы съели кусочек моего домашнего слоеного пирога, отец? – озабоченно спросила мисс Стэтхем. – Мне так хотелось, чтобы именно вы попробовали.

– Спасибо, очень вкусно, – рассеянно пробормотал тот.

– Что-то я сомневаюсь, – вполголоса сказала мне мисс Стэтхем. – Он взял только тарелочку печений и глазированных кексов.

– Может быть, отец Грейторекс пробовал, – предположила я.

– Если хотите знать мое мнение, большую часть слопали мистер Моллет и мистер Конибир. Они первыми пили чай. Еще я видела, как Тедди Лимон взял кусок.

– Уверена, он заслужил хороший полдник, – заметила я. – Он поработал как следует.

– Да, а мистер Моллет и мистер Конибир даже пальцем не пошевелили. Только, как обычно, путались у всех под ногами.

Группка распалась, и мы вернулись к столам, чтобы собрать оставшееся. Еще один благотворительный базар подошел к концу.

Ко мне с сияющими глазами подошла Уинифред.

– Ах, Милдред, – выдохнула она, – как, по-вашему, ее зовут?

У меня не было на этот счет никаких предположений.

– Аллегра! Разве это не чудесно? Аллегра Грей.

Я подумала, действительно ли это настоящее имя миссис Грей или она взяла его себе взамен более расхожего и менее интересного.

– Кажется, Аллегрой звали незаконнорожденную дочь Байрона? – спросила я.

– Байрон! Великолепно! – Уинифред благоговейно сжала руки.

– Не вижу тут ничего великолепного, – отрезала я.

– Но ведь Байрон такая романтическая личность, – отозвалась Уинифред. – Это же самое главное, верно?

– Вот как? – переспросила я, все еще исполненная решимости не восхищаться миссис Грей. – Разве в людях не ищут других качеств?

– Ах, Милдред, вы такая практичная, – рассмеялась Уинифред. – А я всегда была романтичной и глупенькой… Просто вы такой уродились.

Я подумала о Кристине Россети в мягкой обложке из зеленой замши. «Когда умру я, дорогой…»… А ведь тут никакого «дорогого», вероятно, никогда и не было. И разве все мы чуточку не отличаемся друг от друга? Я мысленно перебрала своих знакомых с точки зрения великолепия и романтики. Знакомых у меня, конечно, совсем немного, и среди них нет практически никого, кого можно было бы назвать великолепным и романтичным. Священников можно и нужно сразу вычеркнуть, так что практически никого и не оставалось. Только, возможно, Роки Нейпир и Иврард Боун, каждый из которых был по-своему хорош собой. Роки к тому же обладал шармом и множеству женщин, наверное, казался великолепной и романтической личностью.

Тихонько прокравшись в свою квартиру, я принялась готовить ужин. В доме, казалось, было пусто. Вечер субботы. Возможно, так и должно быть: я сижу одна и ем очень маленькую отбивную котлетку, потом помою посуду и буду с вязаньем слушать по радио «В субботу вечером». Интересно, куда пошли Нейпиры? Они ушли вместе или Елена ушла с Иврардом Боуном? «Мой сын на собрании Доисторического общества…» Я рассмеялась, склонившись над раковиной, в которой мыла сковороду. Уж в нем-то точно нет ничего романтического, но, возможно, он самую чуточку великолепен?