О, Мексика! Любовь и приключения в Мехико - Люси Невилл Страница 17

Чтение мексиканских газет – совершенно иное дело, нежели чтение газет австралийских. Мексиканские в двадцать раз толще, и почти девяносто процентов новостей – о событиях внутри страны. Когда я просматривала статьи – о войнах наркобаронов, об ужасных похищениях людей, о фермерских войнах за территории, об учителях, в знак протеста перекрывших магистрали в Оахаке, о террористической деятельности социалистов, у меня возникло такое ощущение, что предполагаемая фальсификация выборов только часть общего недуга, поразившего эту страну.

Через несколько часов у меня был двухстраничный список новых испанских слов и общее представление о том, как так получилось, что в Мексике два президента одновременно. Обрадор, кандидат от левой партии ПДР, заявил о том, что результаты выборов были фальсифицированы и что законный президент – это он. Он сформировал движение гражданского сопротивления, которое назвал «законным правительством», и оно ответственно за организацию на прошлой неделе гигантских демонстраций на площади Сокало. Теперь «законное правительство» объявило о том, что они не только оккупируют Сокало, но и перекроют Пасео-де-ла-Реформа, знаменитый 12-километровый проспект в Мехико, до тех пор, пока не добьются пересчета голосов и официального пересмотра итогов выборов.

Если верить статьям в «La Jornada», доказательства подтасовки были обнаружены в различных регионах страны. Аналитики призывали обратить внимание на неравномерность подсчета голосов и на невозможность такого внезапного радикального изменения результатов, какое произошло рано утром и дало Кальдерону огромное преимущество. Постоянно обращаясь к словарю, я смогла изложить это все по-испански.

Пять тридцать утра, понедельник. Самый скверный час в неделе. Я выключила будильник и, все еще завернутая в одеяло, скатилась с матраса на твердый деревянный пол. Уставилась в темноту за окном, борясь с искушением снова закрыть глаза.

Когда я снова взглянула на часы, оказалось, что прошло уже десять минут. Я набросила на себя одежду, сложенную на полу у матраса, и понеслась в ванную. На ходу приглаживая волосы, я выбежала из квартиры и помчалась через пять лестничных пролетов вниз. Если мне повезет с метро, я все еще могу успеть на работу вовремя.

Но когда я очутилась у большой металлической двери, ведущей из подъезда на улицу, она отказалась открываться. Эта дверь открывалась изнутри, но ключ не поворачивался ни в ту, ни в другую сторону. В Мексике у меня вечно были проблемы с открыванием дверей, но до сих пор мне всегда удавалось в конце концов их разрешить. Сейчас я пыталась и наваливаться на дверь, и тянуть ее на себя, и поворачивать ключ под всеми возможными углами. Замок не поддавался. Я начала бешено трясти дверь и скрести ключом во всех возможных направлениях. Без толку. Может, кто-нибудь еще сейчас попытается выйти из дома? Я замерла и прислушалась. Полнейшая тишина.

Тщетно надеясь на то, что это разбудит какого-нибудь милейшего соседа, знающего, что делать, я попробовала снова, на этот раз производя как можно больше шума. Но дверь не поддавалась, и на выручку ко мне никто не пришел. У меня оставался только один возможный выход: разбудить Октавио. Его дверь была закрыта – что, если он не один? Я слышала, как этой ночью он пришел домой очень поздно. Я постучала. Ответа не было, так что я потихоньку отворила дверь. Октавио лежал уткнувшись лицом в по душку и посапывая, и ноги его высовывались за край кровати. Он действительно был очень рослым.

— Октавио, – сказала я, похлопав его по плечу, – мне правда очень жаль тебя будить, но мне нужна твоя помощь.

Он перевернулся на спину и медленно открыл глаза.

– ¿Qué hora es ? [12]– спросил он. Его голос казался более низким в этот утренний час.

— Лучше не спрашивай. – И я объяснила ему проблему.

Он на мгновение закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Потом встал с постели. На нем ничего не было, кроме красных «боксерских» шортов, но он отыскал на полу джинсы и оделся. Потянулся, со все еще полузакрытыми глазами, за ящиком с инструментами, стоящим сверху на шкафу.

Пока мы скакали вниз по ступенькам к двери, я продолжала извиняться. Он несколько минут повертел в замке каким-то острым металлическим инструментом из своего ящика, и дверь чудесным образом отворилась. Я рассыпалась в благодарностях.

— Не бери в голову, – пробормотал он, опять по-испански. – Такое случается все время.

Потом он наклонился и обнял меня.

Быстро шагая к метро, я посмотрела на часы и поняла, что у меня осталось всего десять минут до начала урока. Поэтому когда я увидела такси, то импульсивно вытянула руку. Это был один из тех старых зеленых «фольксвагенов-жуков», которые выглядели так, будто находились на последнем издыхании.

«Hola, güera», – улыбнулся таксист, демонстрируя полный комплект металлических зубов. С лобового стекла у него свисала пластмассовая фигурка «старухи с косой», которая закачалась из стороны в сторону, когда мы рванули с места. Я вдруг осознала свою ошибку. Опьянев от неожиданных объятий Октавио, я не проверила номера, когда садилась в такси. Эдгар объяснял мне, как отличить нелегальное такси от официального, и это очень просто, потому что в номере официальных такси есть буква «L», в то время как у нелегальных такси самые обычные номерные знаки.

Любой, кому нужен какой-то дополнительный доход, может решить перекрасить свою машину на манер официальных такси. Тем не менее не каждое нелегальное такси преступно: может, люди всю жизнь искренне мечтали водить такси, но просто не могли себе позволить покупку пригодного для этого автомобиля. Один студент рассказал мне, что у нелегальных такси есть свой профсоюз, или мафия, который каждый месяц платит полиции щедрую мзду, чтобы обеспечить неприкосновенность своим таксистам.

Глядя на затылок водителя со своего сиденья, я гадала, бандит он или нет. Как раз на прошлой неделе я слышала от своих студентов по меньшей мере пять историй о таксистах-похитителях, большая их часть заканчивалась поездкой под дулом пистолета к какому-нибудь банкомату на отшибе. В каждой из этих историй фигурировала третья сторона. Такси останавливалось, рядом с пассажиром усаживался незнакомец и приставлял к его виску револьвер. Я приготовилась выпрыгнуть из машины, если придется, однако забитая машинами дорога гарантировала, что поездка будет медленной и поэтому безопасной.

Было двадцать минут восьмого. Менеджер обычно появлялся в школе не раньше восьми. Я взбежала по лестнице и бросилась по коридору в класс. Но там меня ждали только два члена Утреннего клуба первых жен – Вероника и Марисоль. Не успела я извиниться за опоздание, как меня перебила Вероника:

— Бы тоже застрять в пробке, да? И мы застрять, а другие студенты до сих пор там стоять, – выпалила она. – Знаете, почему сегодня столько пробок? – про должала она, не дожидаясь моего ответа. – Потому что Обрадор – представлять? – перекрыть дороги!

Ну, конечно. Я вспомнила, что сегодня должна была начаться блокада города.