Охотник на лис - Марк Шульц Страница 17

В начале сезона тренер поставил меня в категорию до 150 фунтов. Чтобы бороться в этой категории, мне надо было сбросить вес.

В старших классах я никогда не сбрасывал вес для того, чтобы бороться в категории ниже привычной. Я видел, как сгонял вес Дэйв и другие борцы, а потому знал, что это – худшее, что есть в нашем спорте. Но до тех пор, пока я не испытал это на собственной шкуре, я и не представлял, насколько мучительно сбрасывание веса.

Сгонка веса тяжела не только физически, но и психологически. Это подобно облаку, которое постоянно нависает над головой и не исчезает, не исчезает потому, что ты знаешь: к следующей схватке ты должен весить меньше. Сгонка веса – главная причина того, что ни один вид спорта не связан с такими физическими страданиями и психологическими требованиями, как борьба, особенно на высшем студенческом уровне. Я уверен, что есть только три группы людей, которые страдают больше борцов-студентов: неизлечимо больные, солдаты на передовой и ожидающие казни смертники в тюремных спецблоках.

Самым маленьким борцам приходится сгонять вес сильнее всего. Не в процентном отношении, а в абсолютном весе. Чем меньше борец, тем в большей мере сбрасывание веса становилось значительной частью его жизни. Я знал борцов, которые годами боролись в категории до 118 фунтов, а вне сезона весили невероятные 150 фунтов.

Если человек занимается борьбой и должен сильно сбросить вес, это может почти уничтожить спорт для него. Дэйва так злило то, что в Университете штата Оклахома от него требовали сбросить так много веса, что он ушел оттуда.

Существуют разные концепции сгонки веса. До того как я пошел в университет, я исходил из того, что интенсивные тренировки приведут вес моего тела к оптимальному. А потом я сбрасывал вес до любого, который был ниже оптимального.

Впрочем, тренер Обл верил в большое сбрасывание веса и считал, что было бы лучше, если бы я боролся в категории до 150 фунтов. Но я был таким тощим, что потеря веса до 150 фунтов означала почти полное обезвоживание организма, а обезвоживание снижает способность организма потреблять кислород и, кроме того, снижает силу.

После жалких выступлений в весовой категории до 150 фунтов мы поняли, что сгонка веса была ошибкой, и на следующий же день я был заявлен в категории до 158 фунтов. То был единственный и последний раз, когда я отдал управление моим весом тренеру. Хорошие борцы должны устранять ошибки, и той ошибки я больше никогда не повторю. На ковре борец одинок, а потому должен быть сам себе тренером.

Не поймите неправильно мои слова о тренере Обле. Он был отличным тренером и образцом для меня. Но сгонка веса до 150 фунтов была ошибкой. В том году я проиграл 8 схваток, и половину поражений я потерпел в категории до 150 фунтов.

Я закончил первый курс с результатом 18 побед и 8 поражений. На турнире конференции, который давал право на участие в турнире Национальной ассоциации студенческого спорта, я был заявлен третьим, но проиграл первый же поединок и более в турнире не участвовал.

* * *

Калифорнийский университет Лос-Анджелеса оказался совсем не тем волшебным местом, каким казался поначалу.

Между тренером Облом и Крисом Хорпелом произошло что-то, вызвавшее заметную напряженность их отношений. Команда раскололась на две группы, и борцы стали занимать стороны. Дэйв и я почувствовали, что увязли где-то посередине, поскольку нам обоим нравился тренер Обл, но в то же время мы дружили с Крисом.

Тренер Обл воплощал тип борца, которым я хотел стать, и я хотел стать таким, как Обл, когда стану взрослым. У меня есть поговорка, которой я следую долгие годы: «Дело не в том, что ты знаешь, дело в том, каков ты». Я уверен: больше, чем что-либо другое, победу борца определяет его личность. Какие бы качества ни делали тренера Обла победителем, я хотел, чтобы эти качества были и у меня.

С другой стороны, Крис начал помогать мне еще тогда, когда я учился в старшей школе, и его помощь отчасти была залогом моих успехов в борьбе. Он продолжал поддерживать меня и в университете.

Поскольку Дэйв не мог участвовать в турнирах, тот сезон он посвятил ежедневным тренировкам. Впервые мы тренировались вместе в середине сезона. Дэйв обходился со мной очень агрессивно. Я думал, что он пытается сломать мою уверенность в своих силах.

Уверенность в себе нарастает или исчезает каждый день. Я испытывал огромное напряжение, выступая на соревнованиях на первом курсе, и сбрасывание веса было для меня дополнительным бременем. Я считал, что Дэйв пытается воспользоваться моим душевным состоянием и построить свою уверенность на моих костях.

Когда я пожаловался на то, как Дэйв борется со мной, и начал уклоняться от борьбы с братом, Дэйв разозлился на меня и крикнул Крису, чтобы тот велел мне перестать тянуть время и уклоняться от схватки.

Крис прокричал в ответ: «Это слишком плохо, Дэйв. Справляйся с этим сам».

Для меня это прозвучало как «Дааа!!!», потому что Крис поддерживал меня и не заставлял меня делать то, что хотелось Дэйву.

Итак, ни я, ни Дэйв на самом деле никогда не стали на чью-либо сторону в конфликте тренеров.

Напряженность дестабилизировала команду, которая заняла третье место в конференции, а Фред Бона стал первым в университете национальным чемпионом по борьбе. Но династия борцов Тихоокеанского побережья так никогда и не возникла. После того сезона тренер Обл ушел из Калифорнийского университета Лос-Анджелеса и в течение нескольких лет не возобновлял тренерскую деятельность. Крис Хорпел тоже ушел в свой родной Стэнфордский университет, где стал главным тренером. Мы с Дэйвом тоже решили уйти после первого курса, причем Дэйв так никогда и не получил ковер в «шкуре» университетского Медведя [11].

Через год Калифорнийский университет Лос-Анджелеса свернет деятельность по превращению борьбы в межуниверситетский вид спорта, объяснив свой отказ отсутствием помещений для тренировок и большими расходами на устранение этой проблемы. Но я думаю, что это решение коренилось в проблемах, возникших в тот год, когда там учились мы.