Толстая тетрадь - Агота Кристоф Страница 17
Толстая тетрадь - Агота Кристоф читать онлайн бесплатно
Один из нас бедняк, другой богач.
Богач сидит за столом и курит. Входит бедняк:
— Я кончил рубить вам дрова, сударь.
— Хорошо. Труд приносит пользу. Вы хорошо выглядите. У вас красные щеки.
— У меня обморожены руки, сударь.
— Подойдите! Покажите! Какая гадость! У вас все руки в трещинах и нарывах.
— Это обморожение, сударь.
— У вас, бедняков, все время какие-нибудь мерзкие болезни. Особенно противно то, что вы грязные. Вот, получите за работу.
Он швыряет бедняку пачку сигарет, тот зажигает одну и начинает курить. Но около двери, где он стоит, нет пепельницы, а подойти ближе к столу он не осмеливается. Он стряхивает пепел в ладонь. Богач, которому хочется, чтобы бедняк ушел, делает вид, что не замечает, что тому нужна пепельница. Но бедняк не хочет сразу же уходить, потому что он голоден. Он говорит:
— Как у вас приятно пахнет, сударь.
— Чисто, поэтому хорошо пахнет.
— Еще пахнет горячим супом. Я сегодня совсем ничего не ел.
— Надо было поесть. Вот я, например, собираюсь в ресторан, потому что отпустил своего повара.
Бедняк принюхивается:
— И все же здесь пахнет горячим вкусным супом.
Богач кричит:
— У меня не может пахнуть супом, никто не готовит у меня суп, это, должно быть, от соседей доносится, или у вас в голове пахнет супом! Вы, бедняки, думаете только о желудке, потому-то у вас и не бывает денег, все, что вы зарабатываете, вы тратите на суп и колбасу. Вы свиньи, вот вы кто такие, да к тому же роняете пепел от сигареты мне на паркет! Убирайтесь отсюда, и чтоб я вас больше не видел!
Богач открывает дверь, пинает бедняка ногой под зад, и тот растягивается на тротуаре.
Богач закрывает дверь, садится перед тарелкой супа и говорит, молитвенно складывая руки:
— Благодарю Тебя, Господи Иисусе, за все Твои благодеяния.
Когда мы приехали к Бабушке, налеты в Маленьком Городе случались очень редко. Теперь они все чаще и чаще. Сирены начинают завывать в любое время дня и ночи, совсем как в Большом Городе. Люди бегут в убежище, прячутся в подвалах. Улицы пустеют. Иногда двери домов и магазинов остаются открытыми. Этим можно воспользоваться, чтобы зайти внутрь и спокойно взять все, что нужно.
Мы никогда не прячемся у себя в погребе. Бабушка тоже. Днем мы продолжаем заниматься своим делом, ночью спим.
Чаще всего самолеты только пролетают над нашим Городом и сбрасывают бомбы по ту сторону границы. Все же иногда случается так, что бомба попадает в какой-нибудь дом. Тогда мы определяем это место по направлению дыма и идем смотреть, что разрушено. Если остается что-то ценное, мы забираем себе.
Мы заметили, что люди, которые прячутся в погребе дома, разрушенного бомбой, всегда гибнут. Труба же дома, наоборот, продолжает стоять.
Иногда самолет пикирует и расстреливает людей в поле или на улице. Денщик научил нас, что надо внимательно смотреть, когда самолет приближается, но как только он оказывается над головой, это значит, что опасность миновала.
Из- за налетов запрещено зажигать вечером лампы, если окна полностью не затемнены. Бабушка считает, что надежнее вообще не зажигать огня. Всю ночь ходят патрули и проверяют, соблюдаются ли распоряжения.
Однажды во время еды мы говорим о самолете, который загорелся и упал у нас на глазах. Мы видели, как летчик выпрыгнул с парашютом.
— Мы не знаем, что стало с этим вражеским летчиком.
Бабушка говорит:
— Вражеским? Это наши друзья, братья. Они скоро придут.
Однажды мы гуляем по улице во время налета. Какой-то человек в ужасе бросается к нам:
— Вам нельзя оставаться на улице во время налета.
Он тянет нас за руку к двери:
— Идите внутрь.
— Мы не хотим.
— Это убежище. Там вы будете в безопасности.
Он открывает дверь и толкает нас вперед. В погребе полно людей. Стоит полная тишина. Женщины прижимают к себе детей.
Вдруг где-то разрываются бомбы. Взрывы раздаются все ближе. Человек, который привел нас в подвал, бросается к куче угля и пробует в нее зарыться.
Несколько женщин презрительно смеются. Пожилая женщина говорит:
— У него нервы не в порядке. Поэтому ему дали отпуск.
Вдруг нам становится трудно дышать. Мы открываем дверь погреба; высокая толстая женщина отталкивает нас, загораживает дверь. Она кричит:
— Вы с ума сошли? Сейчас нельзя выходить. Мы говорим:
— Люди в подвалах всегда умирают. Мы хотим выйти.
Толстая женщина загораживает дверь. Она показывает нам свою нарукавную повязку Гражданской обороны.
— Я здесь командую! Вы никуда не уйдете!
Тогда мы кусаем ее толстые руки, бьем по ногам. Она кричит, пытается ударить нас. Люди смеются. Наконец, вся красная от гнева и стыда, она говорит:
— Идите! Убирайтесь отсюда! Невелика потеря!
На улице мы переводим дух. В первый раз нам было страшно.
С неба продолжают падать бомбы.
Мы приходим в дом кюре за чистым бельем. Вместе со служанкой мы сидим на кухне и едим тартинки. С улицы доносятся крики. Мы кладем тартинки на стол и выходим. Все стоят у дверей своих домов и смотрят в сторону вокзала. Прибегают возбужденные дети, они кричат:
— Идут! Идут!
Из- за поворота улицы появляется военный джип с иностранными офицерами. Джип едет медленно, за ним идут солдаты с винтовками наперевес. За ними что-то похожее на стадо людей. Такие же дети, как мы. Такие же женщины, как наша Мать. Такие же старики, как сапожник.
Их двести или триста, и они окружены солдатами. Некоторые женщины несут маленьких детей — на спине, на плечах, или прижимают к груди. Одна из женщин падает; чьи-то руки подхватывают ребенка и мать; их несут, потому что солдат уже прицелился в них из винтовки.
Никто не разговаривает, никто не плачет; все смотрят в землю. Только слышен стук подков на солдатских сапогах.
Прямо к нам из толпы высовывается худая рука с грязной протянутой ладонью, и чей-то голос просит:
— Хлеба.
Служанка, улыбаясь, делает вид, что сейчас отдаст свою тартинку; она подносит ее к руке, а потом, с громким смехом, снова поднимает ко рту, откусывает и говорит:
— А я тоже хочу есть!
Один солдат, который все видел, хлопает служанку по заднице и щиплет ее за щеку, а она машет ему платком до тех пор, пока не остается лишь облако пыли в лучах заходящего солнца.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments