Изменники родины - Лиля Энден Страница 17

— И чего это немцы разъездились? — говорил Марк Захарович Иголкин, свекор Паши. — То туда, то сюда… едет и едут, днем и ночью…

Он стоял в дверях своего дома и смотрел на улицу, по которой грохотали тяжелые немецкие повозки, запряженные крупными лошадьми с короткими хвостами.

Последние дни августа войска оживленно двигались через Липню взад и вперед; местные жители не придавали этому особого значения: ездят немцы — ну, и пусть ездят, лишь бы не трогали никого и ничего.

Днем прилетели два русских самолета и сбросили несколько бомб — это тоже было в порядке вещей: за время полуторомесячного немецкого владычества «русский Иван» не раз и не два наведывался в Липню.

Тридцать первого августа на улицах городка было непривычно тихо; немцев нигде не было видно. К вечеру на город посыпались артиллерийские снаряды, но и это никого не удивило и мало кого испугало: липнинцы уже по опыту знали, что из двадцати снарядов только один причиняет вред, а девятнадцать «копают картошку»…

Обстрел продолжался всего полчаса, затем все стихло. Ночь прошла спокойно — спокойнее, чем многие предыдущие ночи…

Утром Лена вышла на крыльцо. Мимо дома посередине пыльной улицы шли два мальчика лет тринадцати: сын Паши, Володя Иголкин и еще какой-то незнакомый.

— Тетя Лена! — сообщил Володя. — Наши пришли, красные — я их сам видел!..

Это было первого сентября 1941-го года.

* * *

Через несколько дней после возвращения в Липню советских войск Титыч, против обыкновения совершенно трезвый, рассказывал своей квартирантке:

— А знаешь, Михайловна, беженцы-то возвращаться начали: Самуйленчиха с мальцом приехала, солдаты наши, русские подвезли на машине… приехала, а от ихней, значит, хаты одна печка торчит… Назад, говорит, поедем, только здесь свою картошку, значит, выроем…

— А где она была, Самуйленкова? — спросила Лена.

— А в Марковском сельсовете, деревня Бобры… Ты не знаешь такую?

— Знаю!

Лена Соловьева, работая агрономом, часто бывала в командировках по колхозам и хорошо знала весь район.

— Ну, вот, там они в Бобрах и живут, в колхозе работают, там у них, говорят, тихо было, даже не бомбили… и колхозы, по-старому… только военных много… И наших, с Липни, там полная деревня… а в самом Маркове, говорят, все наше начальство собралось, липнинское, райкомы и райисполкомы… все там…

Старик посидел молча, потом вытащил из кармана пачку папирос.

— Вот!.. Наш солдат дал… почти полная пачка была… настоящие русские, «Беломор»… А то при немцах насиделся без курева…

Лена чуть заметно улыбнулась, вспомнив, как Титыч, если только бывал в сознании, не пропускал ни одного немца, чтоб не выпросить у него сигарету, а после ухода посетителей тщательно собирал окурки и потрошил их в «козьи ножки».

Затянувшись, Ложкин снова заговорил:

— Скоро, может быть, и моя Матрена придет; чего ей с Наташкой теперь в деревне сидеть?… Можно и домой… наш-то дом цел…

— А Самуйленкова не знает, где они?

— Спрашивал — не слыхала… Они тогда, значит, в Дубово поехали, а оттудова как раз немцы шли и бой был… Так может, они куда-нибудь в другую сторону повернули… Ну, да приедут, нигде денутся!..

— Конечно, приедут! — подтвердила Лена.

Титыч встал со стула и направился к двери, но вдруг остановился.

— Михайловна, а Розинского-то Евгения Иваныча немцы с собой увезли, и с женой вместе… Ты, если про меня спрашивать будут, чего я к нему ходил — не говори!.. Скажи: ничего, мол, не знаю, и все…

— Хорошо, Титыч. А вы сейчас дома будете?

— Да, посижу пока… А что?

— Я схожу к Маковым, узнаю, какие там новости?

— Сходи, сходи!..

* * *

Лена шла по знакомой, многократно за это лето проторенной дороге.

Уже на Пролетарской улице она услышала сзади себя крик:

— Товарищ!.. Девушка!.. Одну минуту… Постойте… — Лена обернулась: ее почти бегом догонял небольшого роста чернявенький лейтенант с полевой сумкой в руках.

Она остановилась, подумав, что этот человек хочет у неес спросить куда-нибудь дорогу.

— Одну минуточку!.. — лейтенант вытащил из сумки блокнот и авторучку. — Скажите, вы здешняя коренная жительница? Жили здесь до войны?

— Да, жила, — отвечала Лена, все еще недоумевая, зачем это нужно знать незнакомому человеку.

— Вы извините меня! Я корреспондент. Теперь многие жители Липни… (он произнес название города особенно значительным тоном, как говорят всякие знаменитые слова) жители Липни возвращаются в свои дома; многие из них находят на месте родного дома груду развалин, пожарище, но все же они радуются, что могут, наконец, вернуться в родной город… (он говорил, как будто читал или выступал на собрании)… Я бы хотел и вас просить рассказать о себе: куда вы отступали? Давно ли вы вернулись? Цело ли ваше жилище? Что вы намерены делать дальше?