Кислородный предел - Сергей Самсонов Страница 17

— Да где он, Драбкин, где?

— Да вон сидит за стенкой — говорил же, но ты все слушать не хотел. Ну, кто у нас Гриша-то? Ну! Григорий Драбкин самый настоящий. А ты как думал — двухметровый и пламя из ушей? А они вот такие и есть.

Секунда на осмысление уходит; Сергей, перед глазами облик Гриши вызвав, такого хлипенького, жалкого, с телескопическими линзами очков, с застенчивой мордочкой покорной овцы, от приступа безудержного смеха вздрагивает; терпел, крепился и не выдержал, захохотал, и вот уже оба от этого смеха трясутся. И воздух глотают по-рыбьи, и слезы утирают невольные из глаз. Встают, наконец, продышавшись, прокашлявшись; в обнимку, друг друга поддерживая, из парилки выходят.

Вернувшись, видят — девочек как сдуло, изгнали, видно, их ребята, не соблазнились прелестями.

— Эй, вы чего там? Что за шум устроили? — встречает их Андрей.

Они ему ни слова, лишь без сил на стулья опускаются. На Гришу смотрят без презрения, без ненависти — одна опустошенность только в их глазах, и будто понял Гриша, встал:

— Ребят… друзья… сказать хочу.

- Тост? — Андрей смеется. — Ну рюмку-то тогда возьми. За наше общее второе чудесное рождение, угадал?

— Да нет, другое. Ребята, я — Драбкин Григорий Семенович. Тот самый, все из-за которого. Ну, как считают многие. Вот с вами пробивался и спасался вместе. — И сжался, в плечи голову втянул, не то как овца, ожидая удара, не то готовый всякий приговор стоически принять. Глазами кроличьими в пол уставился, как будто слишком жаркое от четверых он излучение ненависти чувствовал, а может, просто в стену отчуждения упирался.

И тут уже у остальных двоих, сраженных новостью, случается истерика: Андрей почти беззвучно от хохота трясется, за живот держась; Артур неистово гогочет, в голос, и оба — до слез.

— А я-то думаю, откуда рожа мне знакома? — наконец обретает дар речи Андрей. — Так мы же вам рекламу… «Сибирские авиалинии» твои? Ну вот, на сайте именно авиалиний я рожу твою и видел. Я почему запомнил — геморроя много было. И пожелания клиента — набор стереотипов: надежность, безопасность и комфорт. Ты помнишь этот ролик, где девочка такая ангельского вида с ладоней перышко сдувает, и перышко в «Боинг» потом превращается? Это я для тебя — оцени. Другое дело, эти «Боинги» потом как свечка. Ладно-ладно, шучу. Расслабься, друг, я лично полон уважения — когда еще живого небожителя увижу… потом рассказывать всем буду, как с Драбкиным самим бухал.

— Можно мне слово?

— Это что же, суд у нас? — усмехается Андрей. — А мы кто — потерпевшие, присяжные или два в одном? Давай валяй, если только кто-нибудь не против. Есть возражения? Нет? Слово предоставляется подсудимому Драбкину. Что вы можете сказать в свое оправдание?

— Я, честное слово, не знаю, с чего начать. В общем, бизнес у меня — в нем все отрасли, и недвижимость — это только десятая, сотая часть…

— Это где-то мы уже слышали — ты ни сном ни духом. Что другим голова занята, а согрешили твои дальние и мелкие подчиненные.

— Врать не буду: все знал. То есть задним числом, конечно. И аферу эту, честно, даже не мы провернули, не «Базель», а риелторская фирма — наш один партнер. Но разве это объяснишь? Журналисты тотчас все раздули, рассказали, что «Дельта-недвижимость» — это фирма под «Базелем», что за всем этим Драбкин стоит. Я как только узнал, сразу сделал, что мог, и мы бы эту ситуацию, конечно, выправили. Но просто не быстро, это быстро не делается. Вся отмена сделок через суд. Минимум полгода. Людям так и сказали — дайте полгода. Мы с ваших обидчиков взыщем, накажем. А тут еще риелторы попрятались, директор их в бега… судиться не с кем — получается порочный круг… ну, смешно же, просто смешно, ведь ничтожная мелочь, какая — то сошка, и из такой ничтожной искры такое огромное пламя… И люди ожесточились, конечно. Я конференцию… не сам, конечно… светиться не люблю, но все официально, что срочно «Базель» начинает приобретение квартир для всех обманутых, а тут вдруг просто нервы у кого-то не выдержали: мою машину — из гранатомета. Да и вряд ли нервы, это надо еще разобраться, может быть, и просто провокация, что вероятнее всего… ну, конкуренты, такую возможность им грех упускать, а потом сообщают во всех новостях — камуфляжные сетки, оружие найдено с армейского склада… ну и какие выводы, понятно — народный гнев, конечно, офицерский, какие могут быть выводы еще? А я в Лозанну как на грех был вынужден, по-другому — никак… а в прессе и по ящику опять, что Драбкин спрятался от мстителей в Швейцарии. Вот так совпало просто все! И, главное, купили мы квартиры, осталось только заселить, понимаете? Стоят сейчас все эти новостройки и только хозяев дожидаются. Но тут уже действительно ну чистый символизм пошел, идея чисто виртуальная, что Драбкин — воплощение зла. А тут еще обвал всех рынков, народ весь испуган, растерян. Не верят нам! И, главное, вот эта наша русская привычка вечная — вот он, козел, давайте на него всех собак навешаем. И самое смешное, я сегодня должен был сказать: проблема решена, ребята, заселяйтесь… за полчаса до взрыва! Страна такая, что ли, я не знаю. Ну, испугался, я, конечно, да! Повел как последний… Не вышел. Я, может быть, и встал бы… да, нет, не встал, конечно, ни за что… но у меня еще охрана, моя охрана, она меня укрыла, спрятала, ведь выстрелы там почему? А в них, в моих охранников… Когда они всех начали осматривать и до меня дошли, мои вскочили — и трах-бах! Вот вам и взрыв. Наверное, пуля куда-то попала, не знаю. Вот в этом виноват, согласен, признаю. Ну, может быть, и выстрелов тогда бы не было, не окажись я трусом. Но я же искренне готов был что угодно… я приобрел им новостройки. Мне было-то раз плюнуть, говорю в десятый раз. Вся проблема и выеденного — вот что дико!

— Ну примерно понятно, — только и находит, что сказать, Андрей. — У обвинения есть вопросы? У нас вообще сторона обвинения есть? Сергей? Сергей-второй? Артур? Господа, у нас вообще обвинения нет!

— Погодите, я еще сказать хочу. Я не хочу сказать, что я такой весь белый и пушистый. Что честный, не хочу сказать. Бывало всякое. Куда ни кинь, везде грешок. А по-другому вообще никак! Нет, я, конечно, не заказывал, не убивал, не потому что нравственный такой, богобоязненный, а просто время потому что наступило уже другое, уже без беспредела первых лет. Но закон обходил многократно, и людей приходилось десятками, сотнями выгонять с разоренных заводов… Я, если честно до конца, то вообще на скупке разоренных предприятий капитал и сделал — санация, перепродажа, жилье опять же, поликлиники, больницы ведомственные и даже детские сады — все с молотка. А с другой стороны — как все это работать заставить? Я тогда все это «трудными решениями» называл. Вот Андрей недавно правильно сказал, что человек, который занимается… ну, бизнесом… он в каком-то нематериальном мире живет. Вроде бы и живые люди вокруг, а с ними не соприкасаешься. Не люди — только «трудные решения».

— О! Уже на покаяние похоже.

— Да нет, я просто правду. Вот ты недавно — что? Что после пережитого сегодня мне нужно все раздать и в монастырь грехи замаливать — одна дорога. Не уверен. Морально, извините, не готов. Понимаете, легче не пить, не курить, воздержаться от баб, чем бросить заниматься этим. Привычка думать — думать в этом направлении, — она очень быстро становится сильнее всего. И эти деньги — разве я на них сижу? Разве их — тут ты прав, Андрей, — можно потрогать? Эти цифры, эти суммы шестизначные, они ведь только для того и существуют, чтобы циркулировать. Пока они движутся, они есть. Их можно только инвестировать, а больше с ними сделать нельзя ничего. Вошел — вышел и так без конца. Смысл? А обороты, прибыли, деньги в бюджет, страна богатеет, какой бы скепсис это заявление у вас ни вызывало. А все другое просто уже неинтересно. Ну потому что — ну что? Из всех материальных благ, какие только есть, для меня нет ничего недоступного. Фантазия богатого на самом деле ограничена — это только нищим кажется, что у богатых возможностей бездна неисчерпаемая и что они способны бесконечно изощряться в своих причудах. Исчерпание потребностей, фантазий, извращений, самых диких причуд — все это наступает очень быстро. Для того чтобы весь этот голод утолить, мне достаточно и тысячной доли своих возможностей. Ну, потому что — что?.. Ну, безопасность, ну, комфорт, ну, сытость, ну, инстинкты, ну, здоровье, ну, свежий воздух, чистая жратва — чтоб получить все это, хватит и двух десятков тысяч в месяц, ну хорошо, ну, сто, ну, двести, все. Мне лично больше ничего не надо. И к счастью это не имеет никакого отношения… ну, к бытовому счастью, человеческому и слишком человеческому, первичному и примитивному, как хлеб. Ну, что еще сказать?.. Про то, кто виноват? А может, о моральном облике строителя капитализма? Считаю ли я, что кого-то бессовестно обворовал, ограбил? Нет, я не считаю. Я честно конкурировал, у меня еще двенадцать лет назад не было ничего, я в обычную школу ходил, я без папы вырос. Да нет, не об этом я… Просто бизнес по-другому не делается. Предложение товара не может быть ни нравственным, ни безнравственным. Если так, то виноваты поголовно все, любой, кто занимается бизнесом. Но согласитесь, если виноваты все и наказать этих всех невозможно, то глупо и бессмысленно наказывать кого-то одного. Это будет показательная казнь, и только, но ситуация от этого ведь не изменится. Сверхбогатство и не может зиждиться на чем-то другом, кроме как на чьей-то нищете. Ну, это же первый курс, всем известная философия. Свет не может существовать без тьмы, человеческое счастье только потому и счастье, что его можно сравнивать с чьим-то несчастьем; благополучие, богатство не существуют сами по себе: если нет бедности, то и не с чем сравнивать. Без уродства нет красоты, без бездарности — таланта, без прыщавого и робкого очкарика — плейбоя и так далее. Или вы хотите равенства? Да ведь мы все это проходили. Ну, хорошо, ну, равенство достигнуто, представим, что без жертв и разрушений, а дальше что? Стагнация? Остановка всякого прогресса? Никто никому не завидует, никто ни к чему не стремится, все — Пушкины, все — Менделеевы или, напротив, все — амебы, гоблины, манкурты, что гораздо вероятнее. Без разности человеческих потенциалов — и капиталов соответственно — никакое развитие попросту невозможно. Ну, вот представьте — рай. Вам когда-нибудь сектантские брошюрки на улице подсовывали? Там еще на картинках бананы, кокосы, апельсиновый рай, и люди мирно потребляют это изобилие, еврей в обнимку с негром, ребята — со зверятами. Идиотская всеобщая идиллия, от которой хочется два пальца в рот. Вот я и говорю, что предпочел бы лучше сгинуть во время апокалипсиса. Мне такая вечная жизнь не нужна. Я лично предпочел бы умереть.