Уайнсбург, Огайо. Рассказы - Шервуд Андерсон Страница 17

В аптеке Сильвестра Уэста стояли четверо и беседовали о бегах. Тони Типу, рысаку Уэсли Мойра, предстояло в июне выступить в Тиффине, Огайо, и ходил слух, что его ожидает там самое трудное соперничество за всю его биографию. Говорили, что там будет сам Поп Гирс, великий наездник. Сомнения в победе Тони Типа хмуро витали над Уайнсбургом.

В аптеку ворвался Джо Уэлинг, с силой распахнул дверь. Со странно светящимися от увлеченности глазами он напал на Эда Томаса — а Эд между тем был знаком с Попом Гирсом, и суждение его о шансах Тони Типа кое-чего стоило.

— В Винной речке вода поднялась! — воскликнул Джо Уэлинг с видом Фидиппида, принесшего грекам весть о победе при Марафоне. Палец его выбил дробь на широкой груди Эда Томаса. — Под Вертлюжным мостом она в одиннадцати с половиной дюймах от настила, — сыпал он, производя зубами присвистывающий звук.

Лица четверых потемнели от беспомощной досады.

— Мои сведения точные. Можете не сомневаться. Я сходил в скобяную лавку Синингса и взял линейку. Потом вернулся и промерил. И не поверил своим глазам. Понимаете, дождя десять дней не было. Сперва я просто не знал, что подумать. В голове у меня замелькали мысли. Я подумал о подземных коридорах и ключах. Мыслью я углубился под землю и искал там. Я сидел на настиле моста и тер лоб. В небе не было ни облачка, ни единого. Выйдите на улицу, убедитесь сами. Ни облачка не было. И сейчас — ни облачка. Нет, облачко было. Не буду скрывать от вас факты. Было на западе облачко над горизонтом — облачко не больше ладони.

Нет, я, конечно, не думал, что разлив как-то связан с ним. В том-то и дело — понимаете? Можете себе представить, в каком я был недоумении.

И тут меня осенила идея. Я рассмеялся. Ну конечно, дождь прошел над округом Медина. Интересно, а? Если бы у нас не было поездов, не было почты, не было телеграфа, мы бы все равно узнали, что над округом Медина прошел дождь. Ведь Винная речка течет оттуда. Это всем известно. Наша старушка принесла нам известие. Интересно ведь? Я рассмеялся. Подумал: надо сказать вам — интересно ведь, а?

Джо Уэлинг повернулся и пошел к двери. Вытащив из кармана книжку, он остановился и провел пальцем по странице. Он снова был поглощен своими обязанностями агента «Стандарт ойл».

— В бакалее Херна керосин должен быть на исходе. Наведаюсь туда, пробормотал он, уже спеша по улице и вежливо раскланиваясь налево и направо.

Когда Джордж Уилард поступил работать в «Уайнсбургский орел», ему не стало проходу от Джо Уэлинга. Джо завидовал молодому человеку. Ему казалось, что он сам рожден быть газетным репортером.

— Вот чем я должен бы заниматься, — объявлял он, остановив Джорджа Уиларда на тротуаре перед фуражным магазином Догерти. Глаза его начинали блестеть, указательный палец дрожал. — Конечно, в компании «Стандарт ойл» я зарабатываю больше — и говорю вам это просто так, — добавлял он. — Я против вас ничего не имею, но ваше место должен был бы занимать я. Я выполнял бы работу между делом. Одна нога здесь, другая там — и я бы находил такое, чего вам отродясь не увидеть.

Все больше возбуждаясь, Джо Уэлинг притискивал молодого репортера к стене фуражного магазина. Он словно погружался в раздумье, вращал глазами и проводил узкой нервной рукой по волосам. Лицо его расплывалось в улыбке, золотые зубы блестели.

— Доставайте свою записную книжку, — приказывал он. — Носите ведь в кармане блокнотик, верно? Знаю, что носите. Так вот, запишите. Мне это на днях пришло в голову. Гниение, к примеру. Что есть гниение? Тот же огонь. Оно сжигает дерево и другие вещества. Никогда об этом не задумывались? Конечно, нет. Вот этот вот тротуар, вот этот магазин фуражный, вон те деревья на улице — всё в огне. Горят. Понимаете, гниение происходит все время. Безостановочно. Вода и краска его не остановят. А если вещь железная — что тогда? Она ржавеет, понятно? А это — тоже огонь. Мир в огне. Вот так и начинайте ваши статьи в газете. Крупным шрифтом: МИР В ОГНЕ. Тут каждый раскроет глаза. Дошлый малый, — скажут про вас. Мне жалко. Я не завидую вам. Эту идею я придумал мимоходом. У меня бы газета заиграла. Вы не можете отрицать.

Внезапно повернувшись, Джо Уэлинг быстро пошел прочь. Через несколько шагов он остановился и оглянулся.

— Я вас не брошу, — сказал он. — Я из вас сделаю классного газетчика. Мне самому надо было бы издавать газету — вот что. Я бы творил чудеса. Это все понимают.

Через год после того, как Джордж Уилард поступил в «Уайнсбургский орел», в жизни Джо Уэлинга произошло четыре события. Умерла его мать; он поселился в «Новом доме Уиларда»; у него начался роман, и он организовал Уайнсбургский бейсбольный клуб.

Джо организовал бейсбольный клуб, потому что ему хотелось быть тренером, и на этом посту он вскоре завоевал уважение сограждан. «Джо чудо, — объявили они, когда Уайнсбург победил команду округа Медина. Команда у него работает дружно. Вы только понаблюдайте за ним».

На бейсбольном поле Джо Уэлинг стоял у первого дома, всем телом дрожа от возбуждения. Помимо воли все игроки не могли оторвать от него глаз. Подавальщик противников терялся.

— Ну! Ну! Ну! Ну! — кричал возбужденный тренер. — Следить за мной! Следить за мной! Следить за моими пальцами! Следить за моими руками! Следить за моими ногами! Следить за моими глазами! Работаем вместе! Следить за мной! Во мне вы видите все ходы игры! Работать со мной! Работать со мной! Следить за мной! Следить за мной! Следить за мной!

Когда бегуны уайнсбургской команды занимали дома, на Джо Уэлинга словно нисходило вдохновение. Не понимая даже, что ими движет, не сводя с него глаз, бегуны покидали дома, продвигались вперед, возвращались вспять, словно их вели на невидимом шнуре. Противники тоже не сводили с него глаз. Джо их завораживал. Они мешкали, а потом, точно силясь прогнать наваждение, начинали бестолково перебрасываться мячом, и под яростные, зверские выкрики тренера бегуны Уайнсбурга летели к своему полю.

Когда у Джо Уэлинга начался роман, город встревожился. Все шептались и качали головами. Если кто-то хотел посмеяться над этим, смех выходил натянутый и ненатуральный. Джо влюбился в Сару Кинг, худую, печальную женщину, которая жила с отцом и братом в кирпичном доме напротив кладбищенских ворот.

Обоих Кингов, Эдварда, отца, и Тома, сына, в Уайнсбурге недолюбливали. Их считали заносчивыми и опасными. Они приехали в Уайнсбург откуда-то с юга и делали у себя, на Вертлюжной заставе, сидр. Про Тома Кинга говорили, что до приезда в Уайнсбург он убил человека. Ему было двадцать семь лет, и он ездил по городу на сером пони. Кроме того, он носил длинные желтые усы, которые свисали ему на рот, и повсюду ходил с тяжелой, устрашающего вида тростью. Однажды он убил этой тростью собаку. Собака была обувного торговца Уина Поуси, она стояла на тротуаре и виляла хвостом. Том Кинг убил ее одним ударом. Его арестовали, и он уплатил десять долларов штрафа.

Старик Эдвард Кинг был маленького роста и, когда проходил мимо людей на улице, смеялся странным невеселым смехом. Смеясь, он чесал левый локоть правой рукой. Из-за этой привычки рукав у него был вытерт чуть ли не до дыр. Когда он шел по улице, нервно озираясь и похохатывая, он выглядел еще опаснее, чем его молчаливый свирепый сын.