Кулинар - Мартин Сутер Страница 17

Чемпионат Европы оказался для Маравана короткой передышкой в поисках места. Спрос на обслуживающий персонал возрос настолько, что даже сомнительные рекомендации из «Хувилера» не являлись препятствием к заключению контракта. Во всяком случае, не для владельца буфета на территории фан-зоны. [29]

Мараван мыл там посуду. Его местом был грязный и душный участок палатки, изолированный как от кухни, так и от места продавца. Тамилец чистил кастрюли и сковородки. Для тарелок и столовых приборов ему дали посудомоечную машину, однако она постоянно ломалась, так что эту часть работы тоже приходилось делать вручную.

Время тянулось медленно. Иногда Мараван часами сидел без дела, а потом откуда ни возьмись налетала толпа голодных болельщиков, и он не справлялся с нагрузкой. Обе эти крайности раздражали его начальника. Тот вообще много нервничал. Заплатив за лицензию кругленькую сумму, он не позаботился о создании более-менее приемлемых условий работы, а теперь ещё и переживал по поводу того, что в фан-зоне немноголюдно. Ведь сборная Швейцарии уже выбыла из борьбы за чемпионский титул, а тут ещё дождь и холод…

Мараван считал дни до финального мачта. И не только из-за посуды. Вся эта шумиха действовала ему на нервы. Он не интересовался футболом, его видом спорта было плавание. Когда-то в молодости увлекался и крикетом. До тех пор, пока полностью не отдался кухне.

И только одно радовало Маравана в его новой работе: о ней не знала служба занятости. Сомнительное предприятие, созданное лишь на время чемпионата, предпочитало иметь дело с людьми, оказавшимися в той же ситуации, что и Мараван, и платило смешные деньги: в среднем около двадцати франков за час. Однако их он получал в дополнение к пособию по безработице.

Отослав немалую сумму на лечение Нангай, Мараван влез в долги. Он занял три тысячи франков. Разумеется, не в банке — какой банк даст кредит безработному иммигранту? У Ори, тамильского бизнесмена, который занимался ростовщичеством. Он ссудил Маравану деньги под пятьдесят процентов на всю сумму до уплаты долга.

Мараван не хотел обращаться к Ори. Узнав, что Нангай не хватает денег на лечение, он устроился на подпольное предприятие, занимающееся сбытом подержанных автомобильных покрышек, и днями напролёт сортировал этот тяжёлый товар.

Он не выдержал. И не потому, что работа была ему не под силу. Скорее она оказалась для Маравана слишком грязной. Душевой фирма не обзавелась, а вода из-под крана не смывала ни запаха резины, ни чёрных разводов на коже. Мараван мог смириться с тем, что находится в самом низу социальной лестницы. Однако гордость не позволяла ему выглядеть и пахнуть соответствующим образом.

Попробовал он себя и в другом деле. Устроился субподрядчиком субподрядчика на большую стройку. Однако уже на следующий день откуда ни возьмись появился государственный контролёр, искавший нелегальных рабочих. Мараван и двое его коллег едва успели унести ноги. А субподрядчик до сих пор не заплатил ему.

Мараван счищал с тарелок высохшие остатки гуляша, другой работы для него сейчас не находилось. В его палатке стояла духота, и он не мог представить себе, что на улице сейчас прохладно.

Снаружи доносился голос футбольного комментатора. На экране маленького телевизора шла трансляция матча Италия — Румыния. Все буфеты и продуктовые палатки в фан-зоне надеялись на победу итальянцев. Ведь их в городе было гораздо больше, чем румын, и они славились щедростью.

Первый гол мачта забили на пятьдесят пятой минуте. Напуганный криками болельщиков, Мараван осторожно выглянул из-за занавеса, отделявшего его мойку от зала. Громче всех торжествовал хозяин буфета. Он прыгал, размахивая поднятыми руками, и кричал: «Италия! Италия!»

Тамилец сделал вид, что тоже радуется. Это его и сгубило, потому что в тот самый момент, когда из-за занавеса раздался его радостный крик, румыны сравняли счёт. Хозяин с отвращением отвернулся от телевизора и встретился лицом к лицу с сияющим Мараваном. Он не сказал ни слова, однако по окончании игры со счётом один — один, когда последняя надежда на наплыв торжествующих итальянских болельщиков рухнула, рассчитался с Мараваном и объявил ему, что тот уволен.

Домой Мараван ехал, вопреки своей привычке, в первом вагоне. Во втором одного футбольного фаната стошнило, и тамилец не вынес запаха рвоты.

На улицах всё ещё попадались немногочисленные болельщики, двигающиеся от стадиона в сторону центра. Шарфы цвета их любимых команд служили теперь защитой от холода, лишь изредка до Маравана доносились обрывки победных футбольных гимнов.

Никогда ещё положение не казалось Маравану таким безнадёжным. Даже в тот день, когда он отдал все свои сбережения на то, чтобы уехать в чужую страну. Тогда он, по крайней мере, знал, что делать. Сейчас же не видел никакого выхода. Точнее, только один, связанный со страшным унижением: получить место в цейлонском ресторане ценой сотрудничества с «тиграми освобождения». Хозяину этого заведения было всё равно, почему Маравана уволили из «Хувилера». Он взял бы его кухонным рабочим, а в дальнейшем мог бы предложить и место повара. Но когда на вопрос о его отношении к ТОТИ Мараван пожал плечами, сам сразу понял, что его не возьмут. А ведь партия «Освобождения Тамил-Илама» имела большое влияние на диаспору, и тому, кто рассчитывал на помощь соотечественников, не следовало портить с ней отношения.

Мараван подумывал о том, чтобы вернуться на Шри-Ланку. Хуже, чем здесь, всё равно не будет.