Нежность - Давид Фонкинос Страница 17

— Пожалуйста…

— Нет, правда… вы много работаете, я знаю… особенно сейчас… с делом номер 114…

Она смерила его взглядом.

Он смущенно рассмеялся:

— Я обещал себе не говорить о работе… Господи, я смешон…

Натали тоже улыбнулась. Первый раз после смерти Франсуа ей самой приходилось кого-то утешать. Это пойдет ей на пользу. В его смущении было что-то трогательное. Ей вспомнился ужин с Шарлем, у которого изо всех пор сочилась самоуверенность: сейчас она чувствовала себя куда свободнее. Ужиная с человеком, смотревшим на нее словно политик, обнаруживший, что победил на выборах, в которых не принимал участия.

— Лучше нам не говорить о работе, — сказала она.

— Тогда о чем мы будем говорить? О наших вкусах? Вкусы — прекрасная тема, чтобы завязать беседу.

— Да… вообще-то довольно странно вот так размышлять, что мы можем сказать друг другу.

— По-моему, поиски темы для разговора — хорошая тема для разговора.

Ей понравилась эта фраза и то, как он ее произнес.

— А вы на самом деле забавный.

— Спасибо. У меня настолько занудный вид?

— Да… немножко, — с улыбкой ответила она.

— Вернемся к вкусам. Так лучше.

— Знаете, я вам скажу одну вещь. На самом деле я больше не думаю о том, что мне нравится, а что нет.

— Можно задать вам вопрос?

— Задавайте.

— Вы склонны к ностальгии?

— Нет, не думаю.

— Это довольно редкий случай для Натали.

— Неужели?

— Да, для большинства Натали характерна склонность к ностальгии.

Она снова улыбнулась. Она отвыкла улыбаться. Но этот человек сбивал ее с толку. Никогда не угадаешь, что он скажет. Она подумала, что слова в его голове — как шары в барабане лотереи: никогда нельзя знать, какой выпадет. Какие у него еще есть теории по ее поводу? Ностальгия. Она вполне искренне задумалась, какое отношение к ней имеет ностальгия. Маркус неожиданно подтолкнул ее к образам прошлого. Она инстинктивно вспомнила то лето, когда ей было восемь лет. Когда она ездила с родителями в Америку и два сказочных месяца они бороздили просторы Дикого Запада. В те каникулы она пристрастилась к ПЕЦ. К таким фигуркам с маленькими конфетками внутри. Нажмешь на голову игрушки, и она даст тебе конфетку. Благодаря этой штучке лето стало неповторимым. Больше она ни разу ей не попадалась. Пока Натали рассказывала об этом, у столика вырос официант:

— Что будете заказывать?

— Нам, пожалуйста, два ризотто со спаржей, — ответил Маркус. — А на десерт… мы возьмем ПЕЦ.

— Что?

— ПЕЦ.

— У нас нет… пецев, сударь.

— Очень жаль, — подытожил Маркус.

Официант удалился в некотором раздражении. Профессионализм и чувство юмора располагались в его теле по двум параллельным прямым. Он не понимал, что общего у такой женщины с таким мужчиной. Наверняка он продюсер, а она актриса. Чтобы ужинать с настолько странным экземпляром мужского пола, непременно нужна причина профессионального свойства. И что это еще за «пецы»? Песо? Ему очень не понравился этот намек на деньги. Он прекрасно знал клиентов подобного сорта: хлебом не корми, дай опустить официанта. Это ему с рук не сойдет.

Натали находила, что вечер складывается чудесно. Маркус забавлял ее.

— Знаете, за последние три года я всего второй раз куда-то выбралась.

— Вы хотите, чтобы я еще больше напрягся?

— Да нет, все замечательно.

— Тем лучше. Я сделаю так, чтобы вы провели приятный вечер, иначе снова впадете в спячку.

Им было очень просто вдвоем. Натали чувствовала себя хорошо. Маркус не был ни другом, ни человеком, как-то связанным для нее с идеей обольщения. Он был удобным, уютным миром, не имевшим никакого отношения к ее прошлому. Все предпосылки для безболезненного вечера наконец-то сошлись вместе.