12 улыбок Моны Лизы - Айгуль Малика Страница 17

И все. Больше ничего. Ни ответа, ни вопроса. И в такой мучительной тишине после столь оглушительного вопроса я провела выходные дни.

Естественно, в понедельник я пришла абсолютно не в духе и даже в его кабинет заходить не хотела, просто переборола себя. Хорошо, что зашла со всем отделом на утреннюю оперативку, во время которой он ни разу на меня не взглянул. Смотрел либо сквозь меня, либо мимо меня. И когда оперативка завершилась, он как Мюллер Штирлицу произнес: «А вас, Крепская, я попрошу остаться».

Я молча села, он закрыл кабинет, положил передо мной лист бумаги и начал громко говорить о том, что показатели отдела начали падать, что мне необходимо усилить качество своей работы, что предстоит выездное совещание, к которому мне необходимо подготовить выступление и что на листе бумаги тезисы предстоящего выступления, которые мне нужно раскрыть. При этом я приглядываюсь к листу бумаги и вижу, что там написано что-то его рукой. Подношу его ближе, а там написано: «Милана, меня прослушивают. Сегодня в 20:00 я буду ждать тебя по адресу улица Гоголя, 2, кв. 54. Ключи будут находиться под ковриком у двери. Откроешь и войдешь. А теперь молча встань и передай мне этот лист обратно». Я встала и после его речи молча передала ему лист. Мы посмотрели друг другу в глаза и кивнули ресницами в знак согласия.

У меня никогда в жизни так сердце не билось, и это самое великое ожидание в моей жизни. Минуты казались часами, а когда циферблат показал 19:00, у меня начался мандраж. Я поехала домой, приняла душ, успокоительное и поехала по указанному адресу. Как было написано, я взяла ключи под ковриком и открыла дверь. Сказать, что я волновалась, вообще ничего не сказать. Я слышала биение своего сердца. Я вошла и услышала звуки приближающихся из другой комнаты шагов. Роман молча подошел ко мне и поцеловал в губы. У меня просто выстрелили слезы из глаз, я так перенервничала, что у меня началась истерика, знаешь, как у маленьких детей. Я ничего поделать с собой не могу, одновременно реву и смеюсь. Жуткое зрелище и состояние. Роман мне внезапно дает мощную пощечину, я остолбенела, вдохнула воздух, и потом все как во сне. Дикая страсть. Мы занимались любовью, и я поняла, что он тогда имел в виду, отвечая на мой глупый вопрос о сексе. Это был не секс, это действительно было занятие любовью. Знаешь, Айгуль, когда в жизни женщины случаются романы с мужчинами масштаба личности Романа, мне кажется, они автоматически переходят в статус полубогинь, неких проводников между Всевышним и обычными людьми. Ты подумаешь, что я говорю бред, но, когда я занималась любовью с Романом, у меня было чувство, что Бог физически любит именно так. Подобного я больше никогда ни с кем не испытывала…

– Милана, что было дальше? У меня мурашки по всему телу и душе…

– Раз в неделю, на Гоголя, 2, кв. 54 мы проводили наши сумасшедшие часы. Мы готовили ужин, много разговаривали и любили друг друга. Я так сильно его уважала и восхищалась им, что мне даже в голову не приходили мысли об обладании этим человеком полностью. Я не спрашивала его о семье, о жене, о личной жизни. У нас было бесконечно много других интересных тем. А на работе мы умели держать дистанцию и не показывать вида, что между нами что-то есть. Он умел выстроить границы и обозначать их энергетически.

Он мало говорил о себе, в основном он говорил обо мне, о моих способностях, перспективах, о том, как я могу двигаться вперед и развиваться по карьерной и личностной лестнице. Понимаешь, он был человеком дающим! Бесконечно дающим и наполняющим!

Однажды я все-таки осмелилась спросить Романа о его детстве. Он сказал, что в 10 лет он остался круглым сиротой. По странной закономерности, когда его отцу было 40 лет, он внезапно скончался от рака. А спустя три года, когда уже его матери исполнилось 40 лет, так же внезапно из жизни ушла и она. Его взяли на попечение дальние родственники отца, но уже через два года он жил самостоятельной жизнью, запустив свой первый бизнес-проект: он собрал местную шпану, и они мыли машины, охраняли стоянки и так далее… А потом он просто выстроил свою жизнь пошагово и шел строго намеченным путем к своим целям. За плечами было два высших образования, кандидатская диссертация и известный социальный проект, созданный им еще в студенческие годы.

– Милана, опиши его внешность.

– Он был очень худым скуластым брюнетом. Чем-то похож на Бенедикта Камбербэтча, только с коротко стриженными волосами и карими глазами.

Наш роман длился год, пока его не повысили в должности и не состоялся наш главный разговор. Это было, как сейчас помню, 23 марта. Тогда он уже возглавлял департамент, работал территориально в другом месте, и мы стали встречаться реже. Я начала чувствовать какой-то холод и отстраненность. Очень переживала, но до уровня «выноса мозга» не опускалась. Молча ждала. И вдруг он зовет меня на бизнес-ланч. Это было очень неожиданно, потому что мы никогда в общественных местах вместе не обедали.

Мы сели, задали друг другу дежурные вопросы, и Роман, выдержав паузу, произнес:

– Милана, то, о чем я сейчас скажу, знают только единицы. Но не сказать тебе я не могу. Я тяжело болен. Четвертая стадия. Израиль и Германия отказались. Мне осталось немного. Сейчас я занимаюсь бытовыми вопросами, переписываю квартиры, машины, записываю видеосообщения детям для их будущего: отвечаю на фундаментальные вопросы. Ты же знаешь, что я умею отвечать на вопросы. Так вот, ты для меня значимый и близкий человек. Я знаю, что работать в системе ты не будешь и скоро пойдешь в свободное плавание. Я открыл тебе счет, который поможет начать свое дело. Я знаю, ты обязательно придешь к этому решению. Подумай, у тебя немного времени, чем еще я могу тебе помочь. Я сделаю все, о чем ты попросишь.

У меня все поплыло перед глазами, и я расплакалась в голос.

– Перестань, Милана, ты ставишь меня в неудобное положение. Давай действовать, а не реветь.

– Как же так? Как же так? – Весь обед я произносила только эту фразу.

– Просто мне исполнилось 40, Милана.

Через месяц я узнала, что его все-таки взяли в Германию. Источников связи и информации о нем не было никакой. Он молчал и не отвечал на мои электронные письма, и я ждала новости о его смерти. Каждый день… Это был ужасный период. А через 8 месяцев он ответил мне. На электронку пришла фотография, на которой я его не узнала. В инвалидном кресле сидел мужчина. И только по глазам я поняла, что это Роман. По сути, там остались только глаза… На мои вопросы он тогда ничего не ответил. Спустя год я получила письмо, в котором он написал, что сейчас прикован к коляске, а ежедневный прием большого количества лекарств привел его к внешним изменениям. Также он сообщал о том, что переехал жить в Швейцарию. Больше ничего.

– Милана…

– Айгуль. Сегодня 17 июля, день его рождения. Ему исполнилось 46 лет. Все это время он молчал, и сегодня мне пришло письмо от него. И знаешь, что там написано?

– Что?

– Милана, теперь твоя очередь: О чем ты последний раз плакала? Что тебя вдохновляет? Мужчины – это…? В людях я презираю? Секс для меня? Я мечтаю о …? Твое самое крутое качество?