Последняя комета - Матс Страндберг Страница 17

ИМЯ: ЛЮСИНДА

TELLUS № 0 392 811 002

ПОСЛАНИЕ: 0007

ОСТАЛОСЬ 4 НЕДЕЛИ И 1 ДЕНЬ

Главная новость – это то, что шесть человек, находящиеся сейчас на МКС, должны вернуться на Землю. Даже их орбита, проходящая в 400 километрах над нами, окажется в опасности при столкновении. Им лучше умереть дома.

Потом еще по телевизору показывали женщину которой прилично досталось во время «народного праздника» в Линчепинге. Она сидела с опухшим глазом за кухонным столом и заявила, что не осмеливается больше выходить на улицу: «У меня такое чувство, что я останусь здесь, пока не умру». Большинство городов (включая наш) отказались от планов показывать на больших экранах два последних матча. Людям придется смотреть их дома. Сидящие в студии эксперты обсудили, не следовало ли вообще отменить футбол, но это, вероятно, могло бы привести к еще более плачевным последствиям.

Следующая новость была о том, что большинство мировых звезд собираются участвовать во всемирном благотворительном гала-концерте, прямая трансляция которого будет вестись из Буэнос-Айреса, Йоханнесбурга, Нью-Йорка, Парижа, Тель-Авива и Токио. Красный Крест намеревается собрать еду одежду, медикаменты. Многие нуждаются в этом. Но будучи слегка циничной, я задаюсь вопросом: а может артистам в первую очередь хочется в последний раз постоять при свете рамп? Тем более что запись концерта планируют сохранить. Прибыв сюда через миллионы лет, ты, пожалуй, откопаешь ее. Интересно, как их песни будут звучать в твоих ушах, если они, конечно, у тебя есть.

Теперь вернемся ко мне. Я по-прежнему такая же уставшая, как и вчера. И это меня ужасно пугает, потому что все так и начиналось, когда я заболела. Но со мной все нормально. Во всяком случае, мне хочется верить в это.

СИМОН

Я просыпаюсь от громкой музыки. От одной из любимых песен Стины.

Подняв телефон с пола, я смотрю время. Скоро одиннадцать.

Завтра останется четыре недели.

Я сажусь в кровати. Пытаюсь вспомнить, что мне снилось. Воспоминания очень слабые, они быстро улетучиваются, как туман на ветру. Юханнес присутствовал в одном из моих снов. Мы играли в льдинку, но его рот оказался наполненным осколками стекла. Почему-то из-за меня.

Я встаю и чуть не сталкиваюсь со Стиной в прихожей. У нее в руках куча одежды.

– Эй, приятель, – говорит она. – Чего испугался?

– Чем ты занимаешься?

– Переношу вещи Джудетт, чтобы Эмма завтра смогла разместиться в своей старой комнате.

– И Джудетт теперь будет спать у тебя?

Стина мгновенно краснеет.

– Да, – говорит она. – И это здорово, конечно.

Я смотрю ей вслед, когда она исчезает в спальне.

Джудетт однажды сказала, перепив вина, что они со Стиной позаимствовали лучшее и худшее друг у друга. Год перед разводом определенно стал самым трудным для них. Стина еще тешилась надеждой, становилась более требовательной, сама о том не догадываясь. Но все другие понимали, что Джудетт отдалялась от нее. Стина молила, хваталась за малейшую возможность, пыталась любой ценой сохранить отношения. Но ситуация лишь усугублялась.

Но когда-то у них все было просто прекрасно. Вчера я много думал о словах Люсинды. О том, что наша жизнь показалась ей веселой.

Я иду в комнату Эммы. Скручиваю один из позолоченных набалдашников со спинки ее кровати и смотрю в маленькое отверстие. Оно пустое. Моя сестрица обычно прятала там сигареты и презервативы. А я угрожал наябедничать, если она не покупала мне конфет.

Раскрашенная яркими красками и слегка потертая гипсовая фигурка Пресвятой Девы Марии стоит на тумбочке. Я поднимаю ее, рассматриваю нежную улыбку вблизи. Золотые лучи подобно спицам торчат из ее головы. Перед грудью парит сердце в окружении цветов. Я никогда прежде не видел у Джудетт католических вещиц. Может, эта маленькая статуэтка приехала с ней из самой Доминики? Но где она в таком случае лежала с тех пор?

Мои мамы придумали свои собственные отношения с богом. Вместе. В их понятии он любит всех и хочет всем только добра. Не вмешивается особенно в жизнь людей, но появляется, когда в нем возникает необходимость. Он прощает всех и не наказывает никого. Просто идеальный родитель.

Но им пришлось долго искать его. И их родители верили в совсем другого бога. Отец Стины был пастором старой школы. Он выступал против гомосексуальности, против женщин-священников вроде нее. Будь он жив сегодня, вероятно, возглавил бы один из приходов Истинной церкви. И все равно она пыталась найти компромисс. Только из-за его злорадства, когда они с Джудетт развелись, Стина окончательно прекратила общение с ним. А сейчас он умер. Отец и брат Джудетт остались в Доминике. Я никогда не встречалась с ними. Их бог отправит ее с гибнущей Земли прямой дорогой в преисподнюю только за то, что она связала себя узами брака с женщиной.

Я рад, что мамы нашли своего бога. Что я вырос с ним. Мне нравилось слушать их рассказы о Библии и что они молились вместе, прежде чем я засыпал. Будучи маленьким, я верил в бога примерно так же, как в гномов. Но сейчас я не знаю. Пытаясь молиться, я не чувствую, что кто-то слышит меня.

Я думаю об отце Тильды. Мне становится интересно, уж не Клас ли один из тех лицемеров, о которых она говорила.

Стина убавляет музыку в гостиной. Я взвешиваю, стоит ли пойти к ней и спросить ее мнение об Истинной церкви. Как человек вроде Класа может иметь какое-то отношение к ней? Но мне не хватает смелости. Я знаю, чем все закончилось бы. Она слишком обрадовалась бы, что я наконец захотел поговорить с ней о чем-то большом и важном. В результате меня стала бы мучить совесть, потому что я слишком редко иду навстречу ее желаниям.

Вместо этого я направляюсь к книжной полке. Чувствую легкую дрожь, когда вижу названия. «Кладбище домашних животных». «Молчание ягнят». «Американский психопат». «Сиятельные трупы». «Вечная ночь». «Спираль». «Ключи Локков». В свое время мне хватало прочитать аннотации на обложке, чтобы я начинал дрожать от ужаса. Но сейчас мой взгляд останавливается на полочке с детскими книгами. Одна из них называется «Муми-тролль и комета».

Я беру ее. Она старая и, вероятно, принадлежала Стине или отцу Эммы. На обложке несколько фигур идут на высоких ходулях на фоне горного пейзажа. В небе несется пылающий шар.

Запах пыльной бумаги ударяет мне в нос, когда я листаю страницы.

– Конечно, это оттого, что мы ужасно храбрые, – сказал Снифф.

– Ты так думаешь? – сказал Муми-тролль. – А мне кажется, это оттого, что мы лучше знаем комету. Мы первые узнали о том, что она летит к Земле. Мы видели, как она росла из малюсенькой точки… Наверное, она страшно одинока. Представьте, как одиноко себя чувствуют те, кого все боятся. («Муми-тролль и комета», пер. В. Смирнова)

Я закрываю книгу и ставлю ее на полку.

– Если мы хотим танцевать, то должны сделать это сейчас, – говорит Стина от дверного проема.