Расследование доктора Данилова - Андрей Шляхов Страница 17

Мультяшный, замечательно длинноухий зайчик стоял на задних лапах, а в передних держал огромную оранжевую морковку с зеленым хвостом. Если смотреть спереди, то зайчик казался пастельно-желтым, а при взгляде сбоку желтизна становилась яркой, солнечной.

— Солнечный зайчик! — подумал вслух Данилов.

— Угадали! — Ирина Константиновна мягко улыбнулась. — Его действительно так зовут. Нравится?

— Очень! — честно признался Данилов, любуясь тем, как при поворотах зайчик меняет окраску. — Знаете, в первый момент я подумал, что зайчик сделан из янтаря…

— Ни у кого бы не поднялась рука испортить такой большой кусок янтаря, убирая все ненужное, — заметила Ирина Константиновна. — Это стекло, обычное стекло… То есть, не совсем обычное… Впрочем, не стану забивать вам голову ненужными подробностями. Никогда не понимала подруг, которые угостят тебя чем-нибудь вкусным и тут же начинают грузить рецептом приготовления. Творчество — это волшебство, а изнанка волшебства должна быть скрыта от непосвященных.

— Так это вы его сделали? — удивился Данилов, ставя зайчика на стол. — Неужели? Никогда бы не поверил!

— А что тут такого? — пожала плечами Ирина Константиновна. — Или вы считаете, что женщина должна самовыражаться только в вышивке и рисунках акварелью?

— Отнюдь! — мотнул головой Данилов. — Просто в моем представлении работа со стеклом — это нечто архисложное. Нужна мастерская, печь, какое-то невероятное оборудование…

— Три печи, — уточнила Ирина Константиновна. — Плюс несколько горелок, щипцы и набор трубок. Если живешь в собственном доме, то можешь устроить не только мастерскую, но и целое производство. Печи же компактные, размером с принтер. В общем, ничего сложного… Сложно только подружиться со стеклом, но этот этап давно пройден.

— А как вы вообще пришли к этому? — Данилов все не мог оторвать глаз от зайчика.

— Постепенно. Все началось с лампворка, к которому меня приобщила подруга. Знаете, что это такое? Берешь стеклянный прут и в пламени горелки выплавляешь бусины, а затем украшаешь их какими-то накладками. Я увлеклась и вскоре мне захотелось большего. Так и втянулась… Владимир Александрович, а давайте я вам зайчика подарю?

— Ну что вы! — опешил от неожиданного предложения Данилов.

— Так он же вам понравился.

— Мало ли что понравился, но это же не означает…

— Не отказывайтесь! Вам будет приятно и мне будет приятно. Я люблю делать подарки приятным людям…

— Это я-то приятный человек?! — рассмеялся Данилов. — Вы меня плохо знаете, Ирина Константиновна. У меня всего одно достоинство — я не опаздываю на работу и куча недостатков…

— У меня тоже куча недостатков, — перебила Ирина Константиновна, — и главный из них — обидчивость. Если вы откажетесь, то я обижусь. Мы, художники, ранимый народ. Если человек похвалил, но отказывается от подарка, значит похвала была неискренней.

— Искренней! — заверил Данилов. — Мне просто неловко. Такое чувство, будто я вас ограбил.

Ирина Константиновна поморщилась — ну что за чушь. Минутой позже, зайчик, обложенный ватой, лежал в жестянке из-под чая, а жестянка — в кармане даниловского халата.

— Могу я дать вам один совет? — спросила Ирина Константиновна, когда Данилов закончил благодарить ее за подарок.

— Конечно, — ответил Данилов. — Я люблю советы.

Вообще-то это было не так, потому что непрошенных советов он не любил, но в роли Данилова-Знаменского приходилось притворяться на каждом шагу. Если честно, то Данилов не ожидал от себя таких артистических, мягко говоря, способностей.

— Держитесь подальше от Дебихиной, — выдала Ирина Константиновна. — Это очень токсичная особа.

«Токсичная — не то слово», — подумал Данилов, но вслух сказал другое:

— Мне, как новому сотруднику, которому предстоит проработать в отделении, по меньшей мере, до конца года, хочется поскорее наладить отношения с коллегами. Знаете, как говорят: «отделение — это маленькая семья». И если уж мне выпало работать с Мариной Степановной, то сами понимаете…

Этот разговор состоялся в четверг, одиннадцатого марта, а во вторник Данилов был свидетелем невероятной сцены. На кафедре после трехдневных выходных было много текучки, поэтому в отделение, якобы для знакомства с новыми историями болезни, Данилов приехал около четырех часов. Ничего заслуживающего внимания там не происходило, поэтому Данилов уселся в ординаторской и стал листать истории. Спустя некоторое время в ординаторскую вошла Дебихина, работавшая в дневную смену, сдернула рывком с лица маску и начала деловито готовиться к уходу — сложила какие-то вещи в свою сумку, достала оттуда блескучий кошель-косметичку и принялась красить перед зеркалом губы ярко-красной помадой. Следом появился один из дежурных врачей по фамилии Шугуров, к которому Данилов еще не успел толком присмотреться. Знал только, что Шугуров живет в Серпухове и потому ему ставят только суточные смены, чтобы человек не мотался из такой дали ради восьми часов работы.

— Марина Степановна, так нельзя! — раздраженно сказал Шугуров. — Вы наблюдали Полыханова после операции, а его перевод в отделение оставляете нам!

— У меня рабочий день закончился пять минут назад! — отчеканила Дебихина, посмотрев на висевшие на стене часы.

— За это время вполне можно было подготовить переводной эпикриз! Вы же его знаете, наблюдали за ним, а мне придется начинать все с самого начала! Это не по-товарищески!

— А кто сказал, что мы с вами товарищи? — хмыкнула Дебихина.

Убрав тюбик с помадой в косметичку, она достала оттуда карандаш и начала подводить брови.

— Так нельзя! — повторил Шугуров, глядя на Данилова.

Данилов едва заметно пожал плечами, давая понять, что это не его дело. Затем он тоже посмотрел на часы, сложил истории стопку и встал со словами:

— Мне тоже пора.

— Вы на машине? — спросила Дебихина, не прекращая своего занятия.

— Я по Москве передвигаюсь исключительно на общественном транспорте, — ответил Данилов. — Так быстрее и удобнее.

— Жаль! — вздохнула Дебихина. — А я хотела набиться к вам в пассажирки.

— Можем вместе пройти до метро, — предложил Данилов. — Вдвоем веселее.

Прежде чем делать Дебихиной провокационное предложение, с ней следовало немного сблизиться, чтобы все выглядело натурально, а также собрать о ней информацию. Денис Альбертович сказал, что Дебихина пришла в отделение из в Федерального клинического госпиталя МВД, где когда-то работал и сам Данилов. Наведение справок не представляло проблемы, благо знакомых в этом учреждении осталось много. Факт работы такой дуры в крупном ведомственном учреждении Данилова нисколько не удивил — видал он и не такие случаи.

На выходе из отделения они столкнулись с Ириной Константиновной, которая явно расценила совместный уход, как свидетельство начинающегося сближения.