Моя чужая дочь - Сэм Хайес Страница 17

— Для женщины, которая ненавидит свадьбы, ты явно перевыполнила норму по бракосочетаниям. — Роберт пригубил еще виски.

— Свадьба свадьбе рознь. Против нашей я бы не возражала. — Очередное смелое замечание, после которого оба надолго умолкли.

Роберта совсем не устраивал подобный поворот беседы, и он уже готов был вернуться к рассказу о Руби, как лицо Луизы вдруг вытянулось.

— Уиллем! — жизнерадостно произнесла она и поднялась, сияя, вмиг отгородившись от Роберта. — Познакомься с моим старым другом. Роб Найт — юрист. Когда-то я немало попахала на его фирму.

Уиллем, оказавшийся моложе, чем его представлял себе Роберт, протянул руку:

— Очень приятно.

Роберт не уловил ни угрозы в его голосе, ни хотя бы тревоги, что застал красавицу жену за выпивкой с человеком, ему незнакомым. Акцент, однако, уловил — приятный, кстати, акцент. И вообще, с первого взгляда Роберту не за что было зацепиться, чтобы невзлюбить супруга Луизы.

— Дорогая, нам пора. Все уже собрались и ждут в фойе.

Луиза обернулась к Роберту:

— Мы ужинаем с кузиной и ее женихом. Поскольку я — подружка невесты, нам с ней нужно кое-что отрепетировать.

— Заодно распиши ей все прелести замужества, — посоветовал Роберт с улыбкой, уверенный, что Луиза раскусит скрытый смысл его слов — в отличие от Уиллема, иностранца, которому недоступны нюансы чужого языка. — Что ж, до встречи. Надеюсь, утром увидимся — у меня пробежка спозаранку. — Он не забыл фанатичную приверженность Луизы утреннему бегу.

Луиза ответила улыбкой, после чего позволила себя увести под локоток — совершенно немыслимо для женщины, которую когда-то знал Роберт.

То ли виной всему вторая порция двойного виски, выпитая в ожидании Эрин и Руби, то ли это произошло бы в любом случае, — но крохотный, безобидный поначалу узелок, клубясь зловещими щупальцами, стремительно превратился в опухоль. Как бы там ни было, Роберт очень пожалел о том, что в первый же вечер семейного отдыха, за ужином с Эрин, коснулся утреннего разговора с Таней.

— Нашей Руби, похоже, вообще нет. — Роберт глотнул вина. Взгляд его, будто по собственной воле, то и дело стрелял в сторону бара, выискивая Луизу среди посетителей.

— Она в туалет убежала. — Эрин, истязавшая филе лосося, вскинула голову и отложила вилку. — То есть как — нет? Как Санта-Клауса, что ли? — Попытка разрядить сгустившуюся за столом атмосферу провалилась.

— Нет. Сказочные персонажи ни при чем. Я имел в виду… — Роберт запнулся. Еще один взгляд в сторону бара, еще один глоток вина. — Видишь ли, какая история: Таня не нашла свидетельства о рождении Руби. Даже намека нет на то, что девочка когда-то появилась на свет.

Молчание Эрин не было ни долгим сверх меры, ни заряженным особой тревогой.

— И по-твоему, завтра я смогу здесь отдыхать со спокойной душой, зная, что эта твоя Таня хозяйничает в моем магазине? — Эрин вновь принялась ковырять розово-прозрачную рыбу, правда не положив в рот ни кусочка.

— Она вполне способна денек попродавать цветы.

— Угу. Зато не способна найти элементарный документ, хотя именно такого рода работа в основном и входит в обязанности секретаря. — Эрин улыбнулась вернувшейся за стол дочери.

— А можно мне сразу десерт? — Руби адресовала вопрос Роберту — женская интуиция подсказывала, что здесь шансов больше.

— Само собой. Таня не виновата, — продолжил он, понизив голос и упорно не глядя на жену, чтобы не нарваться на ссору в присутствии Руби. — Она ничего не нашла, поскольку свидетельства попросту нет.

Умница Руби в момент уловила самую суть:

— Это для паспорта, да? Чтобы я смогла поехать в Вену? — Она ерзала в кресле, пытаясь дотянуться до десертного меню.

Роберт кивнул:

— Я разберусь, не волнуйся.

— Какие волнения — с таким-то асом среди секретарш. — Эрин аккуратно вытерла салфеткой губы и поднялась. — Пусть особенно не напрягается, Роб, поскольку ни на какую экскурсию Руби не поедет. — И она направилась к выходу.

Роберт провожал долгим взглядом жену, не в силах посмотреть на Руби.

— Против большой порции мороженого с шоколадным сиропом не возражаешь? — наконец спросил он, прекрасно понимая, что даже самым любимым лакомством не подсластит пилюлю разочарования.

Эрин уже устроилась в постели, с горой подушек под спиной и книгой в руках. В комнате витали легкие запахи ее ночного крема и травяного чая. Роберт выложил ключи и бумажник на тумбочку у кровати, сбросил туфли.

— Она легла.

Эрин опустила раскрытую книгу рядом с собой. Глянув на алую тисненую обложку гостиничной Библии, он поинтересовался:

— Интересная книжка?

— Захватывающая. Полистай как-нибудь, не пожалеешь. — Эрин щелкнула выключателем бра и скользнула под одеяло, невзирая на духоту в спальне.

— Я сказал — она уже легла. — Роберт снял рубашку и прошел в ванную. Почистил зубы, умылся, посмотрел в зеркало, отметив, как заострились черты лица — то ли от ледяной воды, то ли от упругой нити подозрения, пульсирующей под кожей.

— Спасибо, — невнятно буркнула из-под одеяла Эрин.

Странностям нет конца. Она ведь всегда целовала Руби на ночь. Роберт подошел к кровати и откинул одеяло. Эрин свернулась в позе эмбриона, сквозь шелковистую ткань легкой пижамы Роберт видел, как напряжено ее тело.

— Ты что творишь с ребенком? — рявкнул он. — Девочка первую неделю отучилась в новой школе — между прочим, так и не дождавшись от тебя поддержки! — а ты продолжаешь гнуть свою дурацкую линию, запрещая ей лететь в Вену? — Роберт отвернулся — ладони так и горели. — Знаешь ведь, что я сам заплачу за поездку, если тебя волнуют деньги.

Тяжелое молчание нарушал лишь приглушенный музыкальный дребезг из бара на другом конце гостиницы. Теплый ночной воздух, казалось, сгустился до консистенции войлока, стеной разделившего двоих в спальне. Роберт со вздохом опустился на кровать. Хотел набросить на жену одеяло — Эрин спихнула его ногой. Ее словно выбросило за границу реальности.

— Позволь напомнить тебе, ради чего каша заваривалась.

Роберт выудил из своей сумки ай-под, который захватил из дома в качестве правдоподобного прикрытия своей утренней пробежки. Он не знал в жизни Луизы ни дня, который она не начала бы с бега. В тайном умысле, правда, Роберт и самому себе не признался бы.

Выбрав нужную цифру в меню ай-пода, Роберт собственноручно вставил жене наушники. Ресницы ее дрогнули, губы шевельнулись — Эрин окунулась в музыку дочери.

Роберт знал эту вещь наизусть. Руби назвала свой опус «Полет». Композиция о человеке, который внезапно обращается в бегство, бросая все, как будто жизнь — одноразовый стаканчик из-под кофе. Слова самой Руби. Какой гордостью светилось ее лицо, когда она рассказывала Роберту о своей музыке. Восхитительное произведение, как и эта девочка.