Кошачий король Гаваны - Том Кроссхилл Страница 16

У меня слезы навернулись на глаза, и не от радости.

Над районом висели черные выхлопные газы. Воздух на узкой улочке, окруженной трех- и четырехэтажными зданиями, был горячим, тяжелым, неподвижным. Под стать ему мы едва катились по дороге. Однако я не обращал внимания на сплошной поток машин. Мое внимание привлекла сама улица.

Торчащие из стен обломки рухнувших балконов. Дыра в асфальте, прикрытая парой досок. Мутная беловатая лужа, украшенная сверху гнилой банановой кожурой. На углу, у дома, от которого осталась лишь внешние стены, а внутри все превратилось в груду булыжников, носились двое мальчишек в ярко-красных шортах.

Помните, как в «Фоллауте» вы выскакиваете из подземного бункера и обнаруживаете, что внешний мир лежит в руинах? Тут было не совсем так – все же большинство зданий еще сохранялось, – но ощущение то же.

И здесь жили люди. Гуляли по улицам, сновали среди машин. Вот мускулистый мужчина, прислонившийся к дверному косяку, скрестив руки, разговаривает со скрюченной старушкой. Вот конопатая девчонка выглядывает из окна третьего этажа и громко болтает с невысоким чернокожим парнем, одетым во все белое. Они перекрикиваются во весь голос, но никто и ухом не ведет.

Было тяжело не заметить контраст между людьми и тем, что их окружало. Женщина в тонких белых слаксах и фиолетовой блузке, с новенькой кожаной сумкой в руке, которая могла бы встретиться вам на Пятой авеню в Манхэттене, аккуратно обходила обломки бетонного строения на углу. Парень в рваных джинсах, черной футболке, темных очках и с золотой цепью на шее словно вышел прямиком со съемок клипа рэп-исполнителя.

Впрочем, не все так выглядели. Еще нам попались парень постарше в некогда белой рубашке с желтыми пятнами под мышками и несколько человек в очень поношенной одежде. На углу улицы стояла длинная очередь из мужчин и женщин с потрепанными сумками.

– Пришли за новым айфоном, – сказал я Ане по-английски, решив сострить.

– Они пришли за туалетной бумагой, – ответила Йоланда по-испански. – Магазины несколько недель не работали.

М-да. Паршивый из меня комик.

Мы свернули на тихую сторону улицы.

– Вот и приехали, – объявила Хуанита.

Мы вышли у семиэтажного дома. Внизу располагался магазин, сейчас он был закрыт. Желтый фасад поблек, пыльные витрины были крест-накрест заклеены полосками синей изоленты. Но здание все равно выглядело внушительно.

– Мы живем тут почти пятьдесят пять лет, – сказала Хуанита. – С тех пор, как моего отца перевели в Гавану. Твоей маме было десять.

Я осмотрел улицу. Никаких магазинов, только пыльные здания. У одного из них припарковался рикша на велосипеде.

Я попытался представить, как мама девочкой ходила здесь в школу, прыгала через скакалку. Но на ум пришел только ее образ незадолго до смерти – изможденная, с шарфом на лысой голове. Я представил, что она прислонилась к стене ближайшего дома, держа в руке незажженную сигарету. С вызовом, словно знала, что ее ждет, но плевать на это хотела.

Однако мама в конце жизни не курила, во всяком случае после того, как узнала диагноз. Она волновалась за свое здоровье. Очень волновалась, но что толку!

Ана ткнула меня в плечо:

– Ты что, уснул?

Я вздрогнул. Вот почему мне не очень хотелось лететь на Кубу. Из-за грустных воспоминаний.

Мы занесли багаж в пустой пыльный вестибюль. Посредине лестничного пролета висела древняя кованая металлическая клетка. Со страхом я опознал в ней лифт.

– Заходите, заходите. – Хуанита завела нас в тесную клетку. Йоланда задвинула за нами решетку. На потолке медленно со скрипом закрутился вентилятор. – Нашему лифту семьдесят лет.

Но лифт же не коллекционное вино. Лучше мне не знать дату его выпуска.

– Рик, сзади тебя, – кивнула Йоланда.

Я обернулся… Там не было кнопок, только вертикально торчащий из металлической пластины рычаг.

Эта штука на ручном управлении.

– Я скажу тебе, когда остановиться, – улыбнулась Хуанита.

Я глубоко вздохнул и потянул рычаг.

Сверху донесся грохот. Лифт застонал. Кабина сдвинулась, и мы принялись подниматься наверх – медленно и печально.

Толчками. Но все равно медленно.

Нижний этаж попрощался с нами каким-то лязганьем. Второй поприветствовал загадочным писком. Между четвертым и пятым этажами лифт затрясся из стороны в сторону.

– Мы с твоей мамой по пятнадцать раз подряд туда-сюда ездили, – призналась Хуанита. – Однажды отец поймал нас и устроил выволочку. После этого мы следили, чтобы не попасться ему на глаза.

Интересно, сколько мест в мире, куда можно вернуться тридцать пять лет спустя после отъезда твоей мамы и обнаружить, что там ничего не изменилось?

– А нам на какой этаж? – тоненьким голоском спросила Ана.

– На седьмой, – ответила Хуанита.

Похоже, ходить нам с Аной по лестницам, и много.

– Отпускай! – крикнула Хуанита. – Сейчас!

Я испуганно выпустил рычаг. Кабина замерла чуть выше этажа.

– Спустись немного.

Я наклонил рычаг назад, и мы плавно опустились.

Йоланда открыла решетку, и мы выбрались на площадку. Я чувствовал себя как Одиссей, когда он выбрался из Аида обратно в мир смертных. Я читал об этом.

Вход в квартиру Хуаниты закрывали железная решетка и стальная дверь. Попасть внутрь оказалось не так-то просто: надо было отпереть решетку, просунуть руку между прутьями, открыть потайную задвижку, распахнуть решетку, отпереть засов на двери, сунуть другой ключ в главный замок, взяться за ручку, одновременно повернуть ключ и потянуть. Сомневаюсь, что кто-то, кроме Гудини, смог бы воспроизвести этот ритуал с первой попытки.

Квартира оказалась светлой, просторной, с минимумом мебели, каменными полами и высокими потолками. Перед старомодным телевизором с кнопками и антенной стояли потертый уютный диван и три деревянных кресла-качалки. В углу примостился туалетный столик с высоким зеркалом, уставленный фарфоровыми свиньями, коровами и ослами, прямо как в «Веселой ферме».

Ветер из окон крутил вентилятор под потолком. А сами окна… я засмотрелся на залитое солнцем монументальное здание с куполом, возвышающееся за морем крыш.

– Прекрасный вид на Капитолий, правда? – заметила Хуанита.

Должно быть, архитектор вдохновлялся вашингтонским Капитолием в те времена, когда Куба и США еще дружили.

Хуанита показала нам ванную. Чистую, с голубой плиткой, но без пластикового сиденья на унитазе. Придется моститься на керамическом краю.