Бретер и две девушки - Татьяна Любецкая Страница 16

– Так, так. Ну, а с этим-то Антоном вы где познакомились? Симпатичный? Сколько лет? Чем занимается? Откуда?..

– Муся, – прервала ее Марина, – откуда же девочки так сразу все узнают?

– Не все, но кое-что сообщить можем, – сказала Китти. – Значит, познакомились в Монтрё, в кафе. Симпатичный, высокий, учится в Щучке на актерском – пока все!

– Кавалер на двоих? – поинтересовалась Марина.

– Нет, почему? На одну. – Китти кивнула на Лизу.

– Да ладно тебе, – смутилась Лиза и стала совсем как пион. Как букет пионов к этому столу. – Он же нас вместе всюду водил…

– Да он даже не заметил, что нас двое!

Уже когда отужинали, вернулся Терри. Марина как раз поднималась по лестнице и что-то крикнула ему по-английски, он ответил не то «угу», не то «o'key». Девчонки было кинулись накрыть ему на стол, да вовремя остановились – чтоб им тоже не сказали не лезть в чужие дела.

В ту ночь Китти не спалось. Все вертелась с боку на бок, опрокидывалась на спину, отшвыривала одеяло к ногам и тут же натягивала на голову – сон не шел! Тело молодое требовало любви. Оно прямо изнывало и корчилось – такая это была ломка! Китти тихо взвыла и тут же зажала себе рот рукой, прислушалась – за стеной, в хозяйской спальне, как и в предыдущую ночь, препирались. Китти приложила ухо к стене и явственно расслышала: «Отстань, I'm tired». А в ответ слышалось не то «бу-бу», не то «беби»…

– Она ему не дает! – шепотом проорала Китти Лизе, когда утром они с Мариной выходили из дома и Марина, что-то там забыв, вернулась. – Вообще ни разу – прикинь!

– Ты-то откуда знаешь?

– Слышу! Они ж у меня под боком. Держит мужика на голодном пайке! А он-то ребеночка хочет…

– Он тебе сам об этом сказал?

Тут их догнала Марина, и обсуждение пришлось прекратить.

Следующую ночь Китти опять не спалось. В соседней комнате давно уже было тихо, а она все крутилась, в голове и во всем теле сверкали молнии. В какой-то момент осознав, что все равно не заснет – постель накалилась так, что в ней не то что спать, оставаться было нельзя, – Китти встала, задумчиво потопталась на пушистом коврике, зажгла маленькую лампочку и подошла к зеркалу. То, что она там увидела, показалось ей таинственным и прекрасным. Она медленно провела руками по плечам, груди, бедрам и тихо застонала: «Такое тело пропадает…» Настенные часы показывали половину второго. «Пойду приму душ», – надумала она, накинула халатик и на цыпочках вышла из гладильной. Внизу разнообразно и со свистом храпела Муся. «От рассвисталась», – подумала Китти и вошла в ванную.

Вдоволь наплескавшись и натеревшись мочалкой, щедро политой душистым хозяйским гелем, Китти тщательно умастила все тело нежнейшим кремом, расслабилась и поняла, что теперь отлично заснет. Вдруг среди всевозможных баночек, стоявших на полочке у зеркала, увидела мерцающий флакончик. Оказалось, вечерний с блестками гель под декольте. Попробовала на руке – супер! И тут же стала задумчиво наносить его на плечи, грудь… И не забыть животик… И вот уже все тело запело, заиграло розовыми бликами… «И такую красоту придется уложить в гладильную…» – сонно думала укрощенная уже и сморенная Китти. Путь в темноте обратно, как и туда, был оранжирован мажорным храпом Муси. Китти осторожно открыла дверь гладильной, где предусмотрительно не выключила светильник. Упавшая в коридор полоска света выхватила из тьмы Терри. В белом махровом халате он выглядел так, будто сошел с обложки журнала «Повеса». Таким демонически шикарным он никогда не был днем.

– О, Кить, – удивленно шепнул он. – Я нъет спать, ходить сад… – И уставился на нее. Халатик был наброшен очень приблизительно, и из-под него выглядывали то один, то другой мерцающие холмики, а пожалуй, понемногу выглядывало все.

Терри смущенно заулыбался и, как ребенок, непроизвольно потянулся рукой к одному из холмиков. В следующую секунду Китька обвила его шею руками и потащила к себе. Занавес!

У них не было увертюры, прелюдии, скажем, какого-нибудь предваряющего трепа, хотя бы уже потому, что не было общего языка (не считая скороговорки тел). А из тех нескольких английских фраз, что завалялись в Киттиной голове еще со школы, и скудного русского набора Терри нельзя было сплести диалог. С другой стороны, знание языков, возможно, как раз бы их и остановило. Скажем, завязался бы разговор: О! Терри?! – Да, голова, знаете ли, разболелась, вот рыскаю в поисках таблетки… – К сожалению, у меня нет. – А, вам тоже не спится? – Увы! Как всегда, на новом месте – прямо мученье… – Так, может, дать вам что-нибудь почитать? У нас ведь огромная библиотека! От Диккенса и Хаксли до ваших Пушкина и Достоевского. – Не читаю Достоевского, у него все без крыши. – Ну что вы, это же классика. – Вот потому и не читаю. Еще в школе задолбали… – Sorry?.. И так разговор надежно застрял бы в бесплотных слоях библиотеки, в итоге – двойное раздражение: от мигрени и несовпадения вкусов, и вот уже двое поспешно раскланиваются и расходятся по своим углам. В нашем же случае сговор истомившихся тел был первобытен и скор.

…Китти лежала у стены навзничь без сил, взмокшая челка прилипла ко лбу. Терри – рядом, обняв ее за плечи. Он с трудом удерживался, чтобы не упасть. Койка явно не была рассчитана на двоих. «I love you», – прошептала она, и Терри благодарно прижал ее к себе. «ТАКОГО У МЕНЯ ЕЩЕ НИКОГДА НЕ БЫЛО» – вот что одновременно подумали двое. Но дальше их мысли разошлись.

«Про это даже не скажешь, что трахнулись… А как сказать, не знаю… Какое у него там все!.. Какой бешеный! И нежный… Но неумеха. Леха против него – профессор, вот именно член-корреспондент, но с ним никогда ТАК не было.

И даже с Ахметом – ни с кем! А ведь я еще не выдала всего, что умею, я его научу. Он теперь моя первая любовь, остальные не в счет! Они только путь. К нему. Ах, Терри! Ледышка Марина пусть теперь поищет себе другого. Пусть вступает в гольф-клуб».

«О, май Гот, что же теперь будет? Но какой распущенный, сладостный котенок. Какой могущественный котенок – дал мне такую свободу, о которой я, старый – как это у них? – козъел, и не помышлял. О, май Гот, Марина!» – Терри беспокойно зашевелился.

– Завтра придешь? Ой, ну это, to-morrow?

– Нъет могу.

– Why?

– Нъет знать.

– Тогда иди! Go, Terry, go, – сказала раздосадованная Китти и постучала правой рукой по запястью левой, мол, пора, пока твоя ледышка не проснулась.

Терри резко встал, надел халат, поцеловал обиженно сопевшую Китти в плечико и быстро вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Китти тотчас вскочила и приникла ухом к двери: несколько шагов Терри – и тишина, тишина, тишина, тишина… Значит, все обошлось, ледышка дрыхнет, а там поглядим. Китти блаженно растянулась на гостеприимном диванчике, закинув руки за голову, и тут же заснула. Снились коты, дымчато-серые, стройными рядами прущие по опустевшим улицам Женевы. «Коты – рядами?» – недоверчиво улыбаясь, подумала во сне Китти и так, улыбаясь, и проснулась, но к завтраку не вышла – не хотела встречаться с Мариной прежде, чем поймет, знает она или нет. И когда Лизка заглянула к ней, чтобы спуститься вместе позавтракать, притворилась, что спит. Но лишь только подруга затопала по лестнице, метнулась к двери (пост № 1) и, чтобы лучше слышать, о чем там внизу говорят, приоткрыла ее. Лизка, Муся и Марина громко обсуждали косметические маски и в конце концов сошлись на том, что лучше клубники – как внутрь, так и снаружи – ничего нет. Вместе с их трепом в гладильню вплыл яркий, густой аромат кофе. Китти жадно вдохнула его, блаженно закатила глаза и вдруг тревожно вытаращила их – Терри! Его не слышно – где же он?! Значит, нельзя вылезать из норы, пока хозяева не уедут, и уж потом дознаться обо всем у Лизки.