Девочка и ветер - Драган Мияилович Страница 16

Ее внимание привлек низкорослый молодой человек, который разговаривал с администратором. Его коротко подстриженные волосы были черными, как сажа, а темные глаза блестели, как два уголька. Молодой человек взял свой талончик и, заметив свободное место рядом с ней на скамье, спросил, может ли присесть.

– Можно! – ответила ему Ивана с улыбкой и подвинулась.

Услышав, что по-шведски она говорит с акцентом, юноша спросил:

– Вы не шведка?

– Нет.

– Из какой страны вы приехали?

– Из Сербии. А ты?

– Из Тбилиси. Я – грузин.

– Чем ты занимаешься? Или ничем не занимаешься, раз уж ты здесь?

– Я студент, изучаю электронику. В Швецию приехал учиться в аспирантуре. Через пару месяцев заканчиваю, но хотел бы остаться здесь или хотя бы продлить пребывание.

– Зачем?

– Я – военнообязанный, а у нас началась война с Россией. Знаешь, эта заварушка с Абхазией и Осетией. Меня сразу же мобилизуют, а там погибают. Ужасно. Может, ты видела по телевизору?

– Ну и что? И другие погибают! – Ей понравилось играть с ним в кошки-мышки.

– На свою небольшую стипендию и то, что удается заработать нелегально, я содержу мать и сестру. У нас сейчас такой кризис, что ты себе даже представить не можешь. У моей матери пенсия пятнадцать евро.

– А отец?

– Умер в прошлом году.

Они замолчали. Ей было как-то жаль его. Беду понимают только те, кого тоже коснулся ее зловещий жезл. Сытый голодному не товарищ.

– Как тебя зовут?

– Мамука!

– Как-как?

– Мамука.

Ей стало смешно. С таким необычным именем она никогда не сталкивалась. Пытаясь отгадать смысл имени, для себя она его перевела как «маменькин сынок».

«Маменькин сынок, студент электротехнического факультета, и тебе путь не усыпан розами. Мы с тобой одинаковые. Каждый носит груз своих проблем, все мы, находящиеся здесь – богатые и влиятельные, бедные и несчастные, только каждый за плотно закрытыми дверями своей личной жизни скрывает от других, насколько это возможно, свою собственную беду».

– Мамука, а здесь ты что делаешь?

– Я должен помочь с переводом одному своему земляку, который не знает ни шведского, ни английского. А ты?

– Я за пособием. У меня нет работы, а мне с дочерью надо как-то перебиваться.

– Ты замужем?

– Нет, разведена.

Какая-то светлая тень промелькнула по лицу Мамуки.

– Если хочешь, можем где-нибудь встретиться, чтобы познакомиться получше.

– К чему это?

– Я одинок. Мне нужен кто-нибудь, с кем я мог бы дружить, а грузин здесь почти нет. Можно мне взять твой номер телефона?

Он как раз успел записать номер, когда стеклянная дверь, разделяющая служебные помещения от зала ожидания, открылась и седовласый служащий назвал имя:

– Ивана Савич!

Она улыбнулась Мамуке и проследовала за сотрудником социальной службы. Мамука через стеклянную дверь провожал ее взглядом по всей длине освещенного коридора, пока ее силуэт не исчез в одной из боковых дверей кабинетов.

– Матерь Божья, как хороша! Ангел во плоти!

Темпераментное сердце молодого грузина танцевало, ликуя, радуясь счастью, которое, казалось, было на расстоянии вытянутой руки. Когда земляки увидят его с ней, его авторитет возрастет, потому что из всей компании только у него не было девушки, что было частым поводом для насмешек. Он был готов взлететь. В секунду он перестал чувствовать себя слабым, беспомощным и никому не нужным. Неясный отсвет будущего счастья закружил его в вихре, бросив в водопад ярких цветов и опоив, как молодое вино. Калейдоскоп неосуществленных желаний преломлялся нереальными картинками будущего блаженства, с которых из-за туманной вуали ему улыбались большие голубые глаза Иваны.

– Будет моей или ничьей, – убеждал он сам себя.

Только тот, кто никогда не испытывал любви с первого взгляда, не понял бы Мамукина нежданного счастья.

А в это время в одном из кабинетов социальной службы разворачивался диалог между чиновницей и светловолосой молодой женщиной:

– Ивана, у тебя есть дочь?

– Да.

– Она живет у тебя?

– И у меня, и у моей матери, которая живет в доме напротив.

– Понятно, но ребенок официально живет у тебя?

– Да.

– Вот видишь! У нас есть несколько жалоб на тебя, что у девочки нет надлежащего ухода и условий для развития, необходимых в ее возрасте.

– Это не так! – Ивана повысила голос, покраснев.

– Несколько раз тебя видели во дворе и в центре Хьельбу в пьяном виде и под воздействием наркотиков. Это правда?

– Это неправда. Хотела бы я знать, кто написал эти жалобы?

– Этого я тебе сказать не могу, но мой начальник и я приняли решение навестить тебя в ближайшие дни и все выяснить на месте. Если вышеизложенное правда, поместим твою дочь в какую-нибудь приемную семью, где у нее будут все необходимые условия.

– Прошу вас, не делайте этого! Когда вы придете, сами убедитесь, что это неправда. Это написал кто-то, кто меня ненавидит.

– А кто тебя ненавидит?

– Не знаю, – Ивана беспомощно пожала плечами.

– Через несколько дней я сообщу тебе, когда мы сможем навестить тебя, и было бы хорошо, если при этом разговоре будут присутствовать и твоя мать, и ее супруг. Посмотрим, что мы сможем для тебя сделать, – добавила инспектор, вставая и тем самым давая понять, что разговор закончен.

– Извините, у меня проблема! – остановила ее Ивана. – Нам нечего есть. Мне нужны деньги на еду.

– Но ты же десять дней назад получила пособие?! Мы напрямую оплачиваем твою квартиру, а на остальные расходы тебе выдается 3800 крон. Куда ты дела деньги?

– Потратила.

– На что?

Ивана была застигнута врасплох, побледнела, покрылась капельками пота. Она не ожидала такого разговора и, мучительно соображая, начала оправдываться:

– Я купила Ангелине платьице и сандалии, отвела ее в луна-парк, закупила продуктов и вернула долг соседке. И у меня ничего не осталось.

– Это твоя проблема. Та сумма денег, которую ты получаешь от социальной службы, точно рассчитана, чтобы хватило на все твои основные нужды. И ты должна укладываться в нее.

– Но у меня не на что купить ребенку молока! Войдите в мое положение!

– Ты куришь? – вопросительно посмотрела на нее инспектор, заметив, что у нее из кармана выглядывает пачка сигарет.

– Несколько сигарет в день, – солгала Ивана.