Чефуры вон! - Горан Ввойнович Страница 16

Я вот чего понять не могу. Нас мутузят, а всяких там бандюков, дилеров и прочих мафиози не трогают, мать их!.. Из меня и то бы получше полицейский вышел. Глянешь на этого недоростка Джомбича на мерсе и на его папашу на шкоде-фаворит — сразу просекаешь: здесь дело нечисто. Сопляку восемнадцать, и школы не кончил, тупой, как бревно, зато гоняет на тачке за сто тысяч евро. Каким надо быть тупорылым, чтобы не просечь? Мне как-то слабо верится в то, что Деян говорит: типа, мусора все знают и только случая ждут, чтобы устроить облаву на крупную рыбу, конкретно встряхнуть Фужины и упечь за решетку всех Кондичей и Мишко! Навсегда! Хотели бы — давно бы так и сделали, хрен бы сейчас Глувич сидел в «Лакотнике» и ставки делал.

Или вот Пеши. Чтоб я сдох! — да за сто километров видно, что он барыга. Тоже мне идея — пса завести! Да они все так делают. Если бы арестовали всех этих хозяев бультерьеров, или что там у них за двортерьеры охотничьи, очистили бы все Фужины на раз-два. Пеши еще додумался дать своему псу имя Джанни. Полный дебил! Чистый словенец, а косит под чефура! Песни народные слушает, все что-то строит из себя. Да еще докапывается до нас все время.

— Эй, пичкицы!

— Пошел в зад!

— Эй ты, чефур!

— Эй, Джанки [85], мать твою вонючую! Пеши, ты когда-нибудь моешь этого своего двортерьера?

— А на фига? Твоя мама сначала мне отсосет, а потом и ему тоже.

— Козел! Извращенец двинутый! Ты реально больной, мать твою!

— Эй, ты только посмотри на него, чувак! Джанни и то нормальней. Точняк, мамашка Ади лучше у него будет сосать, чем у тебя!

— Давай уже, вали в Словень-Градец [86], или откуда там еще твои деды и бабки!

— Вы чё, значит, не дуете больше, парни?

— Мамаше твоей мы вдуем!

Деян покупает траву у Пеши; говорит, Дарио его еще больше бесит, а Эди продает типа албанскую травку, которая самая говняная. По-моему, они все одно и то же дерьмо продают, только Деян ничего в этом не рубит. Сначала он вообще, по-моему, чай покупал. Дурь из Порторожа [87]. Тысяча и один дым [88]. А у Пеши он потому покупает, что никто другой ему не дает в долг, когда у него бабла нет. Только Пеши ему и удается уломать: он ему деньги через несколько дней приносит, когда дома мелочи натырит. Деян своему бате, когда тот в дупель пьяный приползает из «Кубаны», карманы чистит — себе на травку. Мама Соня ему даже толара не дает. И Миртичу не позволяет ему деньги давать. Из нас всех Деяну больше всего не повезло с предками: Соня стрёмная, просто жесть. Словенка, что поделаешь. Если Деян не вернется домой вовремя, такой нагоняй получит, что потом его еще лет сто во дворе не увидишь. Все говорят, что его предки разводятся, и давно бы типа развелись, только из-за этого гемора с вычеркиванием не могут: мороки много будет, то да сё. Все время чего-то гонят, а что там у них на самом деле происходит — бог его знает. По-моему, даже Деян не в курсах.

— Эй, чуваки, до скорого!

— Давай вали, гомосятина!

— Отсоси, туркляндия!

Пеши наконец-то свалил, мать его наркоманскую. Запарил меня этот Джанки, брешет без остановки и воняет, крутится под ногами. Деян и Ади зависли на детской площадке и начали какие-то терки, а мы с Ацо наконец-то смогли спокойно пообщаться после ментовки. Вот только Ацо все больше помалкивал. Все что-то ворчал себе под нос, недоговаривал. И злой был как собака.

— Шофер этот, какой-то Дамьянович с Прегловой площади. Говорят, редкая падла.

— В натуре? Кто те эт сказал?

— Боле.

— Мать его, чокнутый. Всё знает.

— Всё. Если его спросить, где Усама бен Ладен прячется, он бы стопудово сказал.

— Дамьянович иль как его? Эт я еще наведу справки. Мать его чефурскую.

Ацо что-то обмозговывал, никак успокоиться не мог. Не было у него ни отца, ни брата, ни двоюродных братьев или друганов, которые бы за него постояли, всегда ему приходилось самому защищаться. Вот потому он самый непростой из нас. Никогда не уступит. Если ты его чем-то задел, не остановится, пока вдвое больше тебе не наваляет. Или втрое. Ничего не попишешь — воин, блин… Лезет на рожон, и это меня слегка беспокоит. Его иногда конкретно накрывает.

— А инспектор этот… Какой-то Кончар.

Вот я о чем и говорю.