И проснуться не затемно, а на рассвете - Джошуа Феррис Страница 16

– Хочешь анекдот?

Дядя Стюарт не производил впечатления человека, который любит травить анекдоты. Может, он знал, что анекдоты люблю я?

– Ага. С удовольствием послушаю.

Он смерил меня долгим взглядом – таким долгим, что от этого взгляда музыка затихла у меня в ушах, а сияние его глаз затмило свет люстр.

– Сидит еврей в баре. Тут заходят антисемит и филосемит, – наконец проговорил он. – Перед этим они поспорили, кто из них больше понравится еврею, кого он выберет. Антисемит убежден, что еврей выберет его, а не филосемита. Филосемит не верит. Как еврей может выбрать человека, который готов стереть все его племя с лица земли? В общем, подсели они к нему и попросили их рассудить. Еврей поворачивается к филосемиту, показывает пальцем на антисемита и говорит: «Я выберу его. Он хотя бы говорит правду».

Дядя Стюарт не рассмеялся, даже не улыбнулся. Мой же смех – громкий, но вполне вежливый – в следующий миг застрял у меня в горле, потому что дядя Стюарт встал из-за стола и ушел.

– При чем тут я?

– Она говорит, Иисус такого сказать не мог. Она думает, это что-то иудейское.

– Иудейское?!

– Ну да, из Ветхого Завета.

– А, ну если иудейское, то это, конечно, я написала. Я ведь тут единственная еврейка.

– Можешь хотя бы еще разок прочитать текст и сказать, действительно ли это цитата из Ветхого Завета?

– По-твоему, я всю Библию наизусть знаю?

– Сколько лет ты, говоришь, проучилась в еврейской школе?

– И поэтому я теперь великий спец по Ветхому Завету?

– Конни. Пожалуйста.

Она еще раз перечитала абзац.

– По-прежнему считаю это галиматьей, которую мог бы сказать Иисус, чтобы все вокруг запищали от восторга. Впрочем, может, это и правда что-то из Ветхого Завета. Погугли.

Из нас двоих Конни была Человеком, Который Гуглит. Это часто помогало нам решать насущные проблемы. Например, в ресторане, когда мы оба вдруг забывали, чем отличаются ригатони от пенне, Конни забивала в поиск «чем отличаются ригатони от пенне» – и вуаля, ответ появлялся на экране. Нам больше не нужно было выслушивать идиосинкразические речи официантов, столь богатые сравнениями и мучительными отступлениями от темы. Я-машинка выдавала нам простой и четкий ответ. Или вот, допустим, мы пили вино, и я спрашивал Конни (она лучше разбиралась в винах, чем я): «А белому вину тоже надо давать подышать, как и красному?» Конни не знала – или знала, но забыла, а теперь очень хотела вспомнить, – поэтому сразу же, не отходя от кассы, залезала в телефон и находила там массу полезной информации не только о том, нужно ли белому вину дышать, но и о разных сортах винограда, танинах и различных способах насыщения вина кислородом. Все это она беспорядочно зачитывала вслух, рассеянно и не глядя на меня. Еще Конни часто забывала, какой актер снялся в том или ином фильме, кто спел ту или иную песню, развелись такой-то и такая-то или еще нет… Чтобы все это узнать, она запросто прерывала наш разговор и утыкалась в я-машинку. Долгие попытки вспомнить о чем-то самостоятельно, немного подумать, были ей непонятны. Зачем спекулировать, когда можно пару раз кликнуть по экрану и получить точный ответ? Это сводило меня с ума. Я никак не мог свыкнуться с мыслью, что с нами за столом теперь всегда сидят Википедия, About.com, IMDB, ресторанный гид Zagat, «Тайм-аут Нью-Йорк», сотня-другая блоггеров, «Нью-Йорк таймс» и «Пипл». Ах, это забытое удовольствие – пострадать от собственной забывчивости, покрутить в уме имена кинозвезд, да так и не вспомнить правильного ответа. Что в этом дурного? Почему нам больше нельзя ошибаться? Из-за треклятой я-машинки мы с Конни ссорились чаще, чем по любому другому поводу – секс и его регулярность, моя «зависимость» от «Ред Сокс» и миллион прочих вещей вместе взятых в подметки не годились ее привычке за любым ответом лезть в я-машинку. (Кроме, пожалуй, детей. Из-за детей мы ссорились чаще всего.) Когда меня окончательно это доставало, я говорил какую-нибудь заведомую глупость: «Луна – это просто неяркая звезда», «В тортильи добавляют марихуану», «Мой любимый фильм с Шоном Пенном – “Форрест Гамп”» и спорил до посинения, вынуждая Конни залезть в телефон и замахать им у меня под носом (казалось, штуковина презрительно показывала мне язык и кричала: «Бе-бе-бе!»). «Ага, Том Хэнкс, конечно! Это был Шон Пенн!» – говорил я. «Да посмотри ты, болван, написано же – Том Хэнкс!» Наконец я тихо, со спокойной улыбкой спрашивал ее: «Неужели ты не знала этого без Интернета?» Вечер был испорчен.

Конни села за компьютер и забила цитату в Гугл. Ни единого результата.

– Значит, это не из Библии. Похоже, кто-то над тобой стебется.

– Кто-то надо мной стебется.

– А вот это, кстати, – сказала Конни, – очень даже по-еврейски.

В 11:34 утра я написал:

СеирДизайн,

я жду от вас ответа с пятницы. Полагаю, люди, работающие в IT-секторе, должны часто проверять почту, потому что люди, работающие во всех секторах, регулярно проверяют почту. Однако вы не отвечаете, и меня это расстраивает. Дело крайне срочное. С вашей легкой руки кто-то украл мои персональные данные и теперь пользуется ими в Интернете. А может, это вы их украли? Прошу учесть, если я в ближайшее время не получу от вас никакого ответа, то сообщу о происходящем в высшие ннстанции.

Ответьте как можно скорее.

– Высшие инстанции, – проговорила Конни. – Ребятки с Фейсбука это оценят.

– У тебя есть идея получше?

Пятнадцать минут спустя я написал им снова:

А вы, случаем, не Чак Хагарти, он же «Аноним», задолжавший мне восемь тысяч за протезирование? Неправильно, что один-единственный человек может оказывать такое влияние на жизни других людей. Но как вы наглядно продемонстрировали в прошлом, в Интернете все именно так и устроено, правда, Чак?

– Бетси закончила с мистером Перкинсом.

– Хорошо. Иду.

Пожалуйста, объясните, при чем тут эта цитата из Библии. Я не хочу, чтобы меня считали последователем какого-либо вероисповедания. Я – атеист. У меня клиника, а не секта! Рот есть рот. Я – врач-стоматолог и лечу заболевания полости рта, независимо от того, какая религиозная чушь потом из него летит. Этой биографией вы нанесли мне личное оскорбление, прошу ее удалить. В противном случае с вами скоро свяжется мой адвокат.

– Доктор О’Рурк?

– Да.

– Вас ждет мистер Перкинс.

Это была Бетси.

– Я в курсе, Бетси. Очень скоро я уделю ему внимание, но в данный момент я немного занят, как вы видите.

– Я вижу только то, что вы сидите в Интернете. Не думала, что Интернет важнее мистера Перкинса.

– Я установлю ему виниры как только смогу. Займитесь своими делами, Бетси, и не лезьте в чужие.

После установки виниров мистеру Перкинсу я написал следующее: