Экипаж машины боевой - Виталий Кривенко Страница 16

БТР ротного вдруг резко стал, мы потихоньку подъехали к ним и остановились рядом. Ротный смотрел в бинокль.

– Вот идет караван, по сыпучим пескам, он везет анашу в свой родной Пакистан, – пропел слова из песни, ротный.

– Что там такое, товарищ старший лейтенант. Караван что ли?

– Три барбухайки направляются в сторону иранской границы. Выехали, по-моему, из подножья этих гор. Так, а ну быстро за ними, до границы еще далеко, так что накроем их минут через двадцать, не больше.

Мы рванули вперед, все попрыгали в люки и похватали бронежилеты, боеприпасы, и выскочили на броню.

Бронежилеты у нас были Б-2, они были легкие, 6 килограмм, пуля их конечно пробивала как фанеру, но от осколков и пуль на излете они иногда помогали.

Туркмен пересел за руль, а Хасан, взяв автомат, выскочил на броню. Я приготовил пулеметы к бою и, оставив их на взводе, тоже вылез на броню.

Минут через пять на горизонте показались четыре точки. Ротный, смотря в бинокль, показал четыре пальца, но мы уже и так видели, что там было четыре барбухайки.

– Может, мирный караван? – сказал Качок, проверяя затвор своего АКСа.

– Может и мирный. Только, когда не далеко в ущелье идет бой, мирные караваны навряд ли будут шататься возле гор. Так что, наверняка, это духовский, – ответил я ему.

Уже ясно стали видны очертания каравана, и было видно, что первым идет верблюд, а за ним три барбухайки с крытыми кузовами навроде будок, расстояние до них было в пределах километра.

Из БТРа ротного пальнул короткой очередью пулемет КПВТ, давая предупредительный выстрел. Мы сняли автоматы с предохранителей и передернули затворы, я сел рядом с люком, чтоб, если что, сразу прыгнуть за башенные пулеметы. Караван остановился, неужели мирный, подумал я, духовские обычно отстреливаются, а этот стал и стоит.

Ротный показал нам, что их БТР заедет спереди, а нам показал заходить сзади. Мы разделились, БТР ротного на всех парах полетел наперерез каравану, а мы направились прямо по курсу, как и ехали до этого, только прибавив скорости. Все молча наблюдали за приближающимся караваном, и с готовностью в любой момент вступить в бой.

Вдруг караван начал рассыпаться: две барбухайки развернувшись, помчались в сторону гор, а верблюд и оставшаяся барбухайка стояли на месте. Далеко отъехать они, конечно, не смогут, БТР едет намного быстрее этих колымаг, можно было достать их из КПВТ, но они успели заскочить за сопку у подножия гор. Туркмен, высунувшись из люка, показал в сторону отъезжающих двух барбухаек и крикнул нам:

– Догоняем эти две, я постараюсь перескочить через сопку и срезать им путь к горам.

– Давай, давай, Туркмен, жми, – крикнул я ему.

Наш БТР подлетел к сопке и начал на нее взбираться, движки работали на пределе, машина уверенно взбиралась вверх.

Надо отдать должное Туркмену, БТР наш был всегда на ходу, и отказов почти никогда не было, мало того, он пер как зверь, будь то в гору, будь то по пескам. Да еще плюс к тому, Туркмен где-то урвал бескамерные колеса, что значительно сокращало проблемы в рейдах.

Взобравшись на сопку, БТР вдруг накренило вниз, впереди был крутой, почти вертикальный спуск.

– Держитесь, черт возьми! – успел крикнуть я, и схватился за крышку люка. Все похватались, кто за что мог: Урал с качком схватились за ствол от башенного пулемета, Хасан схватился за баки с водой, я одной рукой держался за люк, а другой держал за шкварник Сапога, который чуть не улетел вперед БТРа. Туркмен давил на тормоза, но машину юзом тащило вниз, а вода из баков лилась нам на голову. Спустя время, мы сопровождаемые столбом пыли, можно сказать приземлились, клуб пыли накрыл нас. Кашляя, отплевываясь и матерясь, мы начали приходить в себя.

– Все на месте, никто не выпал? – закричал Туркмен.

– Если даже Сапог здесь, значит все, – крикнул Урал.

– Ну, тогда двигаем дальше, – сказал Туркмен.

Пыль рассеялась, я оглянулся назад и обалдел, мы летели метров сто вниз, почти по вертикальному склону.

Вдруг перед нами выскочила барбухайка, я в какое то мгновение даже успел увидеть удивленные рожи двух духов, сидящих в кабине. Не успели мы обалдеть, как барбухайка развернулась к нам бортом, за ней выскочила вторая, и тоже резко вырулила вбок, все это произошло в считанные секунды. Я посмотрел вперед, и меня пробило холодным потом – на нас в упор смотрели два ствола ДШКа.

– Ложись, ДШКа в кузове! – успел крикнуть я, и нас всех как ветром сдуло с брони.

Раздался грохот, и пули зазвенели по броне. Я упал на землю и прижался к десантному люку, рядом со мной почти одновременно тоже кто-то грохнулся.

Если сказать, что я испугался, то значит, вообще ничего не сказать.

– Бля, пиз…ец, на дембель в цинковом ящике, на этот раз точно, – услышал я чей-то голос, оказалось, это был Хасан, который лежал рядом со мной.

– Урал, ты живой? Давай мочи из гранатомета, иначе нам всем жопа! – заорал я, и посмотрел вверх.

На броне сидел Сапог, вцепившись в ствол КПВТ. Я обалдел, от него по идее и мокрого места не должно остаться после такой канонады. Его счастье, что БТР был накренен на бок, и пули рикошетом улетали в сторону. Я подпрыгнул и, схватив Сапога за штанину, резко дернул вниз, он упал на землю, как мешок. Башня БТРа мгновенно развернулась, и заработали сразу оба башенных пулемета, это, скорее всего, Туркмен прыгнул за пулеметы, но из-за Сапога, который можно сказать висел на стволе, Туркмен не мог развернуть башню пораньше. Потом раздался взрыв впереди БТРа, я пальнул пару раз из подствольника в сторону, где предположительно находилась барбухайка.