Любовь властелина - Альберт Коэн Страница 16

— Ну что, дорогая, что ты об этом скажешь?

— Очень даже неплохо для начала, — ответила она, помолчав.

— Вот-вот, — благодарно улыбнулся он, уже готовый развить эту мысль. — Именно что эта встреча — только начало. Я не говорю, что у нас уже сложились дружеские отношения, но между нами появилось нечто, что может привести к настоящим дружеским отношениям. Хотя бы вспомнить, как он похлопал меня по плечу. — Он моргнул, чтобы уловить самое точное определение, передающее все оттенки этого жеста. — Этот жест был, я бы сказал, символом сближения, зарождающейся симпатии. Телесный контакт между людьми, что важно. А похлопал он не слабо, я чуть не упал. Это все может быть очень важным для моего будущего, понимаешь?

— Да, я понимаю.

— Слушай, дорогая, я должен с тобой серьезно поговорить. — Он разжег трубку, чтобы выдержать многозначительную паузу и создать драматический накал, а главное, чтобы почувствовать себя значительным и говорить более убедительно. — Дорогая, я должен сказать тебе нечто довольно важное. — «Довольно» он вставил, чтобы выглядеть сильным мужчиной, сдержанным в выражениях. — Так вот, сегодня ночью я никак не мог заснуть, и, пока я лежал в постели без сна, мне пришла в голову одна мысль. Я хотел рассказать тебе о ней только сегодня вечером, но, раз уж она не дает мне покоя, придется сделать это немедленно. Ну так вот, идея состоит в том, чтобы воспользоваться отъездом Папули и Мамули на месяц, они уедут в следующую пятницу, и начать по-настоящему вести светскую жизнь, не случайно, время от времени, как было раньше, а действительно планомерную светскую жизнь, выработать зрелый, обдуманный план, написать расписание обедов и коктейлей. Я много могу тебе сказать по этому поводу, в том числе и то, что надо все же отделиться от Папули с Мамулей, чтобы руки были развязаны. Потом расскажу тебе о нескольких больших приемах, что я задумал. Но прежде поговорим о коктейлях, самых срочных у нас на повестке дня. У меня идея — давай подготовим сегодня вечером список людей, которых мы пригласим на первый большой коктейль.

— Чтобы что делать?

— Но, дорогая, — начал он, мысленно призвав себя к терпению, — я же в моем положении должен иметь какой-то минимум светской жизни. Все мои коллеги исхитряются устраивать коктейли на двадцать — тридцать человек. У Канакиса как-то собралось чуть не семьдесят человек, и все интересные люди, можно сказать, сливки общества. А мы женаты уже пять лет и еще ничего не выполнили из задуманного. В первую очередь надо пригласить тех, к кому мы ходили на приемы. Если мы так не сделаем, люди это про себя отметят и перестанут нас приглашать. Уже приглашений на коктейли стало значительно меньше. Это тревожный сигнал, он вызывает у меня беспокойство. В жизни, дорогая, без связей никуда, и нет ничего удобней приемов, чтобы завести связи. Можно разом пригласить кучу симпатичных людей, которые потом пригласят вас в ответ, и там вы получите возможность разом познакомиться еще с многими, и дальше все покатится, как снежный ком, и у вас появится возможность выбирать среди множества знакомых, потому что, конечно, надо производить отбор, выделять тех, с кем сразу возник духовный контакт, к кому возникло душевное расположение. И заметь, что с точки зрения хозяина коктейль обходится дешевле, чем званый обед, а приводит практически к тем же результатам. Я говорю «практически», поскольку все же с точки зрения связей ничего не сравнится со зваными обедами, и поэтому надо начать давать и обеды тоже, приглашая самых симпатичных знакомых, при этом как-нибудь тактично избегая участия Мамули и Папули. То есть начать принимать надо даже до того, как мы с ними разъедемся, хотя, по моему плану, это должно произойти в недалеком будущем. Но вернемся к нашим коктейлям. Довожу мысль до конца. Вот мой план, пересмотренный и улучшенный в связи с последней встречей: надо пригласить в первую очередь зама генсека на наш первый коктейль. Он несомненно придет — не зря же он хлопал меня но плечу! А если он придет, дальше все пойдет как по маслу. Уж будь спокойна, я не стану приглашать всякую мелкую сошку. Таким образом, что касается зама генсека, устраиваем коктейль для первого сближения и потом, попозже, прием гран-гала. Правда, чудненько? — От избытка чувств у него вырвалось маменькино выражение.

— Мне он несимпатичен. Почему ты так хочешь пригласить его к нам?

— Дорогая, — сказал он мягко и поучительно, маскируя поднимающееся раздражение, — отвечаю тебе, что, во-первых, для такой шишки вовсе не обязательно быть симпатичным, чтобы его приглашали; во — вторых, лично я нахожу его исключительно симпатичным; в-третьих, я так хочу его пригласить к нам из тех понятных соображений, что мне приходится зависеть от ван Вриеса, а ван Вриес как раз зависит от зама генсека. Вот уже семь месяцев, как я застрял в ранге «Б», а ван Вриес и ухом не ведет, понимаешь, ведь он ничего не делает, чтобы мне перейти в ранг «А»! А ничего не делает он, потому что трус! А трус, потому что опасается, примут ли сверху его предложение о моем повышении и не влетит ли ему за это. Но если он узнает, что меня поддерживает зам генсека, то живо зашевелится, а если наша дружба подтвердится, я уж постараюсь, чтобы он об этом как бы невзначай узнал. Да и не надо будет стараться, потому что на моем коктейле он сам увидит, что к нам пришел зам генсека, и сделает из этого соответствующие выводы, то есть наберется смелости настолько, чтобы предложить меня на повышение, поскольку будет уверен, что его предложение благосклонно примут и у него не будет неприятностей. Да что там смелости, он просто счастлив будет меня продвинуть, он бегом поспешит это сделать, от всего сердца, ну просто на руках меня понесет, поскольку это его поднимет в глазах зама генсека! Ты понимаешь, какие тут хитросплетения?

— Ты же сам только что сказал, что твой начальник разозлился, когда увидел, что ты разговариваешь с этим господином.

— Извини, дорогая, но ты в этом ничего не понимаешь, — добродушно сказал он. — Я-то здесь свой человек и знаю все тонкости. Конечно, его это разозлило, конечно, он меня ненавидит. Но, говорю тебе, это вовсе не помешает ему сдувать с меня пылинки. А когда он узнает, что это прочная дружба, то есть он увидит у нас Солаля, увидит, что Солаль обедает у меня, он вообще буквально падет к моим ногам. Началось с замом генсека все неплохо, но надо ковать железо, пока горячо, надо укрепить эту дружбу, которой он меня удостоил, да, удостоил, я не побоюсь этого слова. Но для развития отношений нужно, чтобы он узнал меня получше. Коктейль, на который я его приглашу, положит этому начало, мы же будем беседовать, и он меня оценит по заслугам. Видишь ли, личная дружба с вышестоящим по службе — это альфа и омега успеха. Но личная дружба может начаться только в личном, то есть собственном, жилище, во время приема, с позиции равенства. И нет ничего естественней, что я его приглашу. Хлопнул по спине он меня сильно, поверь. Сразу вот так без обиняков пригласить его на обед — это чересчур, это даже несколько нахально. Но большой коктейль как раз послужит прелюдией и подготовит последующий совместный обед. А коктейль надо устроить грандиозный. Приглашения на открытках с гравюрами. Нужно уметь тратить деньги в нужный момент. В правом нижнем углу будет «Примите уверения в совершеннейшем к Вам почтении», как водится, а что? И запомни: я хочу пригласить зама генсека главным образом потому, что он мне симпатичен. Он выигрывает при ближайшем знакомстве. Конечно, если он мне окажет протекцию и меня повысят, что ж, тем лучше, но это не главное. Будь он мне несимпатичен, другое дело, я и не подумал бы его к нам приглашать, но я чувствую с ним какое-то родство душ, понимаешь? И еще в глубине души я переживаю за родину, когда вспоминаю, что, кроме Дебрукера, больше нет ни одного бельгийца в ранге «А». Бельгия заслуживает большего. Страна, которая столько вынесла! Ее нейтралитет был грубо нарушен в четырнадцатом году, нейтралитет, который гарантировали соглашения аж тысяча восемьсот тридцать девятого года! И Лувен был разрушен! И тяжелый крест немецкой оккупации! Да, знаешь, что касается коктейля, я все беру на себя, по первому разряду, закуски, сэндвичи, канапе. Тебе останется только одеться поэлегантней и быть со всеми приветливой — в том числе и с замом генсека.