Тринадцатая редакция - Ольга Лукас Страница 16

– Бывает, – развёл руками Костыль – мол, мы бы и рады, чтобы это происходило как можно реже, но, увы, от нас это не зависит.

Дмитрий Олегович распрощался со своими бородатыми сообщниками, вышел на Каменноостровский и зашагал в сторону метро «Петроградская». Не самая удачная сделка, но за подписанный договор шемобору платят вдвое больше, чем он отдал Костылю и его ребятам. Теперь осталось только найти телефон-автомат и связаться с куратором, чтобы доложить об успешно проведённом деле и сдать договор, не только подписанный, но и исполненный тут же, на месте. Кажется, за это полагается дополнительная премия. Ну, это потом, а сначала – звонок. Потому что за каждые полчаса промедления, увы, полагается штраф.

В последние несколько лет в больших городах становится всё меньше и меньше телефонов-автоматов, по которым, следуя технике безопасности, шемоборам надлежит связываться с начальством, дабы доложить о выполненном деле. Кто-то полагает, что всему виной всеобщая доступность мобильной связи, но Дмитрий Олегович убеждён: под автоматы копает не кто-нибудь, а мунги.

Бесчестный трюк с применением банды громил, собирающихся разделать под орех какого-нибудь несчастного, задолжавшего им некоторую сумму денег – не слишком маленькую, но и не превышающую шемоборский гонорар за одно успешно проведённое дело, – придумал и время от времени использовал Ингвар Эрикссон, обучивший Дмитрия Олеговича его нынешнему ремеслу. В самом деле – когда земля горит под ногами, человек ничего другого так отчаянно не желает, как поскорее расплатиться с долгом, а ближе к часу «Икс» это желание принимает форму заветного – и в самом деле становится им на один краткий миг, – тут-то не зевай, выходи на сцену и подписывай договор. Дмитрий Олегович не особенно любит этот приём, но уж слишком вовремя встретился ему Костыль со своим непутёвым должником.

Фокус с громилами Ингвар Эрикссон использовал в тех случаях, когда ему надо было на пару недель сбежать из города на самый север страны, половить рыбку (летом) или просто побродить по заснеженному лесу (зимой), отдохнуть от всех этих мелочных, скучных, жадных и трусливых людей. Шемоборам вообще-то отпуск не положен: считается, что они и так получают удовольствие от своей работы, куда им ещё и отдыхать? Надобно вкалывать на износ, чтобы поскорее состариться или пасть в неравной схватке с мунгами и немедленно получить посмертное повышение по службе. Впрочем, к тем, кто пал в неравной схватке, карьерная лестница менее благосклонна: ученика не воспитал, дела не довёл до конца – разгильдяй! А ну – шагом марш разбирать архивы! И так – первые лет сто, пока не осознаешь. Поэтому, кстати, некоторые шемоборы и подстраховываются, начинают набирать учеников заранее. Некоторым талантливым педагогам удаётся воспитать немало молодых львов, прежде чем их настигает повышение.

Лет пять назад Дмитрия Олеговича, в числе нескольких других подающих надежды аспирантов, отправили в Стокгольм на международный конгресс молодых психотерапевтов. После очередной порции выступлений и семинаров он вырвался на свободу и отправился бродить по городу. «Главное – пройдись по улице Королевы, это самая важная улица в городе», – напутствовала его ещё в Москве любимая научная руководительница. Из симпатии и уважения к ней Дмитрий все свои прогулки начинал именно с этой улицы, тем более что до неё было рукой подать от того здания, в котором проходил конгресс.

Но на этот раз он решил просто посидеть на набережной. Октябрь выдался тёплым, это избавляло от необходимости кутаться в предусмотрительно прихваченный с собою толстый шерстяной шарф.

По воде носились катера, проплывали яхты, где-то вдали причаливал к берегу паром, похожий на плавучий многоэтажный дом. В небе голосили разнокалиберные чайки. Зато людей вокруг практически не было видно, если, конечно, не считать вон того странного дядю. «Странный дядя» стоял на набережной и, отрешившись от всего, наблюдал за поплавком. В руках у него была удочка, у ног стояла консервная банка, полная отборных дождевых червей, и прозрачный пакет, в котором трепыхались какие-то несчастные рыбёшки. Дмитрий сначала было решил, что это – галлюцинация, видение, воспоминание из детства или последствие трёх дней интенсивной умственной работы, и подошел поближе, чтобы увидеть, как призрак растает в чистом воздухе. Но призрак и не думал таять, и вообще это был не призрак, а вполне живой человек – некрупный, светловолосый, очень просто одетый. Такой типичный шведский провинциал, только уж слишком миниатюрный.

– Любишь рыбачить? – по-английски спросил тот.

– Нет, – коротко ответил Дмитрий. По его скромным наблюдениям, подкреплённым опытом других участников конгресса, шведы никогда не начинали разговор первыми. Особенно если была возможность его избежать.

– Любишь, любишь, – насмешливо ответил рыболов, – только места ещё не знаешь. Меня Ингвар зовут. Но ты зови меня, пожалуйста, по фамилии – Эрикссон.

– Дмитрий… Маркин. Но вы зовите меня по имени – Дмитрий.

– Точно, Дмитрий. Пойдём, Дмитрий, я угощаю. Молодой человек с сомнением покачал головой —

Эрикссон выглядел как самый настоящий, затрапезный рыбак, и заманчивым это приключение назвать было сложно.

– Не суди по внешнему виду, – нахмурил светлые брови швед. – Я ведь тебя не сужу, иначе бы не стал тратить время на разговоры. Ну, идём.

Потрясающая наглость незнакомца в сочетании с совершенно безобидной и даже слегка придурковатой внешностью выглядела нелепо, но забавно.

– Только угощать вы меня будете там, где я захочу, и тем, что я закажу, – заявил Дмитрий Олегович.

– Исполнять желания – моя профессия, – ухмыльнулся Эрикссон, демонстрируя оскал дипломированного курильщика.

Рыбок он выпустил обратно в воду, следом зашвырнул и червей, консервную банку засунул в карман, удочку сложил и поместил в специальный футляр и, не оглядываясь, вразвалочку пошел вперёд. Длинноногий спутник еле поспевал за ним.

Иногда за особо удачно проведённые дела помимо денежной премии шемоборам достаётся какая-нибудь сверхъестественная способность. Вот и Эрикссон тоже получил своеобразную привилегию: никогда не торопиться и при этом всех опережать. Впрочем, будущему ученику он об этом сообщать конечно же не стал – топал себе чуть впереди, чувствуя, как всё прибавляющий и прибавляющий шагу русский постепенно заглатывает наживку. Он завернул в Старый город, как бы высматривая подходящее место и отвергая одну кофейню за другой. Ненароком забрёл в тихий дворик, где туристы как раз совершали тайный обряд: складывали монеты к ногам крошечного медного мальчика, сидящего на корточках, прикладывали пальцы к его голове и загадывали желания.

Такие достопримечательности есть почти в каждом городе. Когда у шемобора или у мунга случается кризис жанра, он приходит в подобное местечко и наблюдает за людьми, загадывающими желания. Не пройдёт и нескольких дней, как он встретит там какого-нибудь подходящего носителя. Но в данный момент у Эрикссона были совсем другие цели. Подождав, пока туристы уйдут, он спокойно сгрёб все монеты и, не отделяя шведские кроны от евро и прочих, высыпал всё в карман брюк.