Салам тебе, Далгат! - Алиса Ганиева Страница 16

После чтения дуа и тихих разговоров пошли на веранду обедать. Ели, мысленно отправляя пищу душе покойного.

– Как доехал сюда, Муху́? – спросил Шапи у крепкого мужчины с торчащей из-под кепки седой шевелюрой.

– В Гимры заезжал на могилу к деду. Он же в Гимрах умер, когда в хадж ехал, теперь там зиярат.

– Что люди говорят?

– На годекан ходил я. Очень недовольны люди… Уй! Когда было КТО, к кому хочешь забегали, избивали, брали, что хотели. Там, где портреты имамов висят, нужду делали свою! Издевались над всем джамаатом, слушай! ХаIпур-чапур один! – Муху хлопнул ладонями по коленям. – Абрикос вырубали, груши вырубали! В коз стреляли даже. Выходить из дома не пускали, у одного старика вся отара пропала, разбежалась в горах. Лес жгли! Еле-еле, говорят, потушили… Ребят забирали.

– Не просто так же забирали, – сказал пухлощекий мужчина лет сорока в темно-синей рубашке, тесной в воротнике.

– Ле, Алексей! – воздел руки Муху. – К тебе домой если гость придет, ты что, на улицу пошлешь его? Когда боевик к тебе домой стучится, ты все равно ему хинкал с урбечем дашь! За то, что хинкалом бандита накормил, разве можно арестовать?

Шапи цыкнул:

– Сказки не рассказывай, Муху, просто так ничего не бывает.

– Отвечаю, бывает! – с жаром возразил Муху. – Вы ничего не знаете тута. Мы, говорит, их поименно знаем. Если поименно знаете, придите конкретно, по адресу, поймайте, осудите по закону. Зачем невинных людей унижать? Раз в соседнее село целая армия приехала. Вертолеты, танки, гьарай-гьурай ! Обыск сделали – ничего не нашли. У одного парня газовый пистолет только забрали. Пришлось военным моего кунака сыну дивиди-диски подбросить и гильзы разные.

– Откуда знаешь, что подбросили? – спросил полный Хабиб недоверчиво.

– Как откудова? – подскочил Муху. – А зачем ему гильзы? Он – врач! Он одному человеку из леса голову зашивал, когда тот попросился. А что, прогнать, что ли, раненого? Врач должен лечить!

– Эти гимринцы после той большой войны неспокойные стали! – воскликнул Хабиб.

– Газалав говорит, – слабо улыбнулся Шапи, прислушиваясь к аварской речи худого старика в зеленой тюбетейке, сидящего на тахте, – в Гимрах всегда бедно жили и против богатых воевали. Они, говорит, у себя в долине фрукты выращивали, а мы на них со своих гор сверху вниз смотрели.

– Какие там сейчас фрукты! – махнул рукой Муху. – Всё под ГЭС затопили, из-за этого лучшие сады под воду ушли и холоднее стало. Сейчас хурма уже так хорошо не растет. А у вас в Цунте что растет? – обратился он к молчаливому ширококостному мужчине, глядящему в пол.

Тот улыбнулся.

– У нас ничего не растет. Альпийские луга, пастбища – навалом, а растет плохо. Дороги зимой закрываются, доехать нельзя, канализации нет, – пробурчал он под нос с сильным акцентом. – Раньше в Грузию на базар ходили, а сейчас границы закрыли, половина родственников там осталась и в гости не пускают.

– Вас же переселяли на равнину, дома даже в горах разрушили, чтобы не вернулись, а вы снова в эти скалы! – воскликнул Хабиб.

Цунтинец нахмурился.

– Ты не знаешь, как мы уходили! Бабушка говорила, посадили детей на ослов и пешком в Чечню пошли по снежным перевалам. Идти не хотели. Прятались и ночью возвращались в разрушенное село. Их снова идти заставляли! По дороге умирали. А в Чечне как было? Умирали тоже все, болели. Комаров там много, болот, а в горах комаров нет. Малярия развелась. Кукурузу пришлось сажать, а наши люди ее в первый раз видели. Некоторые убегали назад, в родное село, их ловили и силой обратно везли, – пробурчал он угрюмо.

Потом вдруг негромко рассмеялся:

– Выборы у нас были… Такой бардак, слушай! Глава администрации милиционера участкового избил кулаками. В Кидеро. Участковый хотел его людей в участок повести за то, что они из ружья другого кандидата людям под ноги стреляли. Такой хипиш был! И тут наш глава взял ударил участкового!

– Но все равно же его переизбрали!

– Еле как! Эти бежтинцы не давали выиграть. У нас же как: нас тогда выслали, бежтинцев оставили. И они думают, они нас умнее, ближе к городу. Глава их участка в пиджаке ходит. Когда райцентр из Бежты в Кидеро, за перевал, перенесли, так злились они! Теперь хотят, чтобы бежтинский участок отдельно жил. Или чтобы их глава-бежтинец общим главой администрации стал. Брат бежтинца же есть, в народном собрании сидит, кого надо против Цунты настраивает. За голос пять-шесть тысяч платили! В Тляцуда другой их брат директором школы был, а наш глава ее закрыл.

– Зачем, ва?

– Учителей больше, чем детей, было. Кормушка ихняя. Зачем такая школа? В Тляцуда другая школа есть. Столько митингов было в Бежта! Из-за того, что бюджет воруют.

– Вая́, еще как воруют, – подтвердил Хабиб, – у нас тоже воруют!

– Пока выборы шли, драки были, собрания. Это редактор из ихней газеты делал, родственник бежтинца. Они там что-то не поделили, и бежтинец газету закрыл. А редактор начал хипиш делать, митинги делать, на видео их снимать. А другой брат бежтинца, который в ДПС работает, остановил машину редактора, избил его и его людей, видеокассету забрал.

Цунтинец снова негромко засмеялся.

– А может, и врут люди. В Бежте лиса сидит, а наш глава администрации тоже барсук. Врет, что зарплату старикам раздавал. У меня места жить в селе, говорит, нет. Ва, барсук!

Цунтинец снова усмехнулся и снова замолк, упершись ладонями в колени и опустив голову.

– А нашего Уллубия изберут в райцентр, интересно? – спросил скуластый молодой человек в очках и шапке с козырьком.

– Уллубий мечети строит, – с уважением произнес Хабиб.

– Тут наводнение было, надо мост чинить…

– Уллубий починит! – закивали мужчины.

– Он хотел в ректоры пойти, в городе, – крякнул Хабиб, – но там лезгинская очередь, туда нельзя. Еще в суд хотел, но там братья Магомедовы, их место.

– А сейчас Абдуллаев может победить.

– Кто сказал? – возмутился Хабиб.

– У Абдуллаевых у одного козленка на боку «Аллах» написано.

– Не у них! Это у чабанов каких-то бедных такой козленок!

– Этот чабан – Абдуллаева троюродный брат. Абдуллаев к нему в гости ходил, с козленком снимался. Знамение, люди говорят.

Молодой человек покачал головой со вздохом:

– Теперь начнется зиярат к козленку! Абдуллаев – тупой, все это знают.

– Э, ты как о старших говоришь? – возмутился Муху.

– Халилбек звонил, – прервал их Шапи, – сейчас перезвоню ему, он приехать должен.

Пока Шапи перезванивал, все молчали. Вошла хозяйка, ловко собрала грязную посуду и вышла. Старик в тюбетейке листал аварскую газету, устало откинувшись на тахту.