Ultraмарин - Валерий Зеленогорский Страница 16

Мила, девушка после сорока, благополучная и красивая, получила эсэмэс из глубокого прошлого: ее первый муж нашел ее через двадцать лет и попросил позвонить – просто так, уточнить, так сказать, ориентиры.

Ее это сообщение не удивило и не огорчило – все так далеко уплыло и упало в бездну, что даже праздного любопытства не возникло – узнать о судьбе человека, с которым спала три года в одной постели.

С тех времен столько воды утекло, что можно было в ней утопить средний российский город областного уровня, где она с ним жила в несчастливом браке.

Миле было двадцать лет, когда ее мама стала жужжать, что пора выходить замуж, все уже вышли, перед людьми стыдно.

Мила не слушала, но давление нарастало, ее маленькая личная жизнь с таинственными кавалерами имела место – один сделал ее женщиной и растворился в тумане, второй, женатый, сделал человеком – давал книги, отвечал на вопросы и очень нравился, но решительных мер не предпринимал. Так ничего и не случилось.

Летняя практика в чужом городе принесла результаты – появился парень из местных, роман быстро набрал обороты. Парень – красивый, жаркий, в страсти необузданный. Так и замотало Милу от летнего зноя и пристального внимания.

Он в дом позвал, показал родителям и предложил замуж. Ей не очень хотелось, но вроде парень неплохой, родители приличные – вот и пошла на поводу чужих желаний.

Приехали домой, родители захлопали: какой зять, по улице идешь, а он рядом, за плечи обнимает, все завидуют – какая пара. Вот так для людей было принято решение.

Свадьбы не было. Он въехал в ее комнату и сразу занял очень много полок в шкафу и все место в ее жизни и личном пространстве.

Ей даже показалось, что воздуха стало меньше. Рядом с ним она задыхалась, он, словно паук, затягивал ее, как в детской книжке про Муху-Цокотуху, а еще курить запрещал, нудел про здоровье, как санитарный врач, и пугал картинками с легкими в язвах…

Подруги говорили: если в постели крепкий, значит, брак будет нерушимым. Но он достал конкретно. Он тоже слышал, что жену нужно трахать так, чтобы других не хотела. Он и делал это и днем и ночью и замордовал этим до отвращения.

Она и вправду других не хотела, но как только благоверный приближался, озноб бил не любовный, а отвратительный, до пота липкого, как будто в пионерском лагере жабу в кровать бросили.

Все не по нутру было – тюбик в ванной он выдавливал по схеме, до последней капли, каждый вечер рассказывал, что ел на обед, да так подробно: какой гарнир, какой компот.

Потом ванную занимал, как барин, журчал и фыркал, а остальные ждали, когда их величество омоет члены свои и взойдет на ложе любви нечеловеческой.

Талант у него был на это дело, искусен был, затейлив. Другая бы ноги мыла, но не такая наша Мила. Так достал, что поймала себя на том, что, когда муж на рыбалку уезжает, она мечтает, чтобы он не доехал до дома.

С такими мыслями нормальному человеку жить нельзя. Мила пыталась найти в нем что-то человеческое, близкое, надеялась, что он увидит, переменит пластинку, но он так и остался на заезженной старой, только добавил мелочной жадности и делился по ночам своими заветными желаниями, как ее родители купят ему машину и они поедут на Кавказ покорять Эльбрус.

Скрипя зубами она отправилась с ним на Кавказ – пройти тропами хребет и выйти к морю на заслуженный отдых.

Она жестко вела его по маршруту, сама несла свой рюкзак, в конце дня падала с ног, а он смеялся и ночью пел у костра свои козлиные песни про горы и преодоления на пути к вершине. Пару раз ей хотелось прыгнуть в пропасть и пропасть в ней навсегда, закончить путь с этим недоделанным покорителем вершин.

С каждым днем раздражение накапливалось – находить понимание с совершенно чужим человеком не под силу никому.

Потеряв надежду на приведение дроби к общему знаменателю, Мила решила расстаться с ним, объявила, что уходит. Но партнер не понимал, считал, что это ее блажь, бабские штучки, пытался выяснить почему – почему его, красивого и охуительного, она выбрасывает, как наигравшийся ребенок старую игрушку? Он привык к ее дому, ему было удобно, а тут на тебе – пойдите вон! Нет, так не пойдет.

Он вел долгие мучительные разговоры, анализировал, чем нехорош, какие претензии, обещал исправиться, не понимая, что дело не в нем – просто закончился ресурс терпения. «Все кончено», – сказала Мила и перешла спать в проходную комнату, где толклись все члены семьи с утра до вечера.