Охотники за головами - Джон Кинг Страница 16

Сидя рядом с ним, девушка казалась маленькой с этими скрюченными и слегка раздвинутыми ногами.

Он мельком посмотрел на эту кожу. Мертвенно-бледные ноги, все в мурашках. Он немного прибавил тепла в попытке отогреть девчонку. Она простудится, если будет вот так стоять на углах улиц. Он вспомнил, как мама говорила его сестрам, чтобы те тепло одевались перед выходом на улицу. То же самое она говорила и ему, и его брату, но чаще все же девчонкам. Когда ты был маленьким, одежда была нужна тебе скорее для того, чтобы произвести на кого-нибудь впечатление, нежели чтобы позаботиться о своем здоровье. Но девушке, которая сидела с ним рядом, перебирала стопку его компакт-дисков, это всё словно бы её не касалось. Он хотел дать ей совет. Будь он благоразумным, он поделился бы с ней своим опытом, ведь он старше. Надо бы сказать ей, чтобы она привела себя в порядок. Получила какое-нибудь образование. Есть и другие способы заработать на жизнь. Собирать полки, убирать офисы, и на фабрике могут платить достойную зарплату, если устроиться в нормальную фирму. Может, она смогла бы что-то сделать с собственной жизнью, как сделал он, вырваться вперед, срубить порядочные деньги. Она могла бы стать агентом по недвижимости. Для этого не надо много мозгов. Надо просто впаривать дома всяким идиотам, которые не могут позволить себе тратить большие суммы, брать комиссионные, а когда пробьет час и их будут лишать собственности по суду, делать ноги. Может, Пит пошел этим путем, но нет, у него все сложилось гораздо лучше, Манго в этом уверен. Его брат заслуживал большего, он не мог закончить тем, чтобы просто обстряпывать сомнительные делишки. Пит ввязался бы не меньше чем в крупные международные махинации. Бриллианты, технологии, что-то глобальное. Старый добрый Пит. Надо бы рассказать этой девчонке, каких успехов добился его брат, короткие стриженные черные волосы и все такое, белая бледная кожа, причины и следствис, но он — человек действия, так что лучше сразу ехать в Риджентс Парк.

Этот запах, который она принесла в машину, раздражал, рушил волшебную ауру «Ягуара», но все же ее присутствие будоражило, как и весь Галифакс, обещало новую жизнь и взрослый секс. Он медленно ехал по проходу, наблюдая Галифакс, видел, как одни уходили, другие приходили, обменивали валюту — рыночные силы в действии. Он выехал на Юстон Роуд и повернулся к девушке, сидевшей рядом, съежившейся под ремнем безопасности, она смотрела в окно и почти не разговаривала. И это, похоже, его раздражало. От этой молчания он начинал беситься. Ебаная шлюха. Приводит его в ужас, словно он — очередной неопрятный бродяга, который только и ищет, как бы поиздеваться над девочками. Надо бы преподать ей урок. Надо втопить ногой газ и умчаться прочь из Лондона, на 138 милях в час, от нуля до шестидесяти за 7,9 секунд, многоточечное впрыскивание топлива, бустерное рулевое управление, за такой автомобиль не жалко было выложить чуть больше тридцати штук. Если ты за рулем такого автомобиля, с тобой ничего не сделают. Не посмеют встать на пути у человека, который начинает свой законный бизнес. Он твердо стоял на ногах. Он хорошо зарабатывал. Он водит Ягуар XJ6 3.2 Sport и у него есть двухкомнатная квартира в Фулхэме. Поздними ночами он, в одиночестве, нанюхивался кокаина, просматривая видео с немецкими домохозяйками, они падали на спину, а череда итальянских чудиков эякулировала на их липа, застывшие с выражением признательности, а в это время его приятели обходились пивом, косяками, кебабами. Гимнастический зал, в котором он тренировался, был эксклюзивным. Зеркала от потолка до пола, клиентура из Итона и лондонской элиты. Манго любил путешествовать. Вжать педаль, от пул я до шестидесяти за 7,9 секунд, шесть линейных цилиндров, продираться через Северный Лондон мимо Хэмпстеда, Барнета, выехать в Гердфордшир или срезать по М25 до Эссекса.

Они облюбуют маленькое милое местечко, со всех сторон окруженное черными нолями, придавленное облачным небом. Тропа покинутого любовника. У Манго уже стоял. Взлет космического корабля. Схватив шлюху за шею, он наклонит ее вперед, достанет из кармана опасную бритву и будет держать ее со склоненной головой, крепко прижав лезвие к яремной вене, может, после останется пара маленьких засечек, чтобы посмотреть на ее зараженную кровь. Он потребовал бы извинений за то, что она обращалась с ним, как с дерьмом, как будто он — ничто, как будто бы его «Ягуар» — просто очередная машина с очередным клиентом. Она покинет его, извиваясь в конвульсиях, измотанная, с кружащейся головой, а он сидит на тех качелях, как настоящий идиот, и все смеются над ним, загнанный в ловушку, окруженный лузерами, на пути в никуда, снова, и снова, и снова, до тех пор, пока блевотина не наполнит его рот, пока он не начнет плакать.

Он вспомнит о сиденьях «Ягуара» и вытащит ее в из машины в темную ночь. Совместим приятное с полезным, подышим свежим деревенским воздухом, рядом шумит широкая автострада, так что Манго пока отвечает за свои поступки. Мерзкая паразитка. Сбросить ее в окон, распугав крыс и лисиц, что рыскают в кустах. Ночные бродяги. Шлепки по грязи, кто-то пытается выжить. Он затащит ее под старый дуб и подождет, пока в трещине между облаками не вспыхнет луна. Он увидит ее истинное лицо. Заставит ее посмотреть ему в глаза. Обстриженные волосы и черная краска. Хорошо знакомый взгляд. Она продает себя, теперь какая разница, какого она пола, мальчик или девочка, бисексуальная психология, вот оно что, сначала ты ребенок, играешь в футбол, а потом юнец, скитающийся в одиночестве по Лондону, недолюбленный, а потом тебя прикончит какой-нибудь монстр и похоронит на том же пятачке, под старым дубом, и это единственная возможная причина исчезновения того тинейджера. Он ушел туда, где осталась еще настоящая английская деревня, которая навеки останется английской. Когда-нибудь они отыщут его кости. В будущем, через тысячу лет, когда высокоразвитые генетические технологии будут вовсю служить на благо интересов общества, а само общество наконец усвоит научное толкование мифа о мироздании, и простые медсестры просто приложат синтетическую кожу на оставшиеся кости и возродят невинную жертву. Манго представлял, как Пит появляется в грядущем мире любви и согласия, где люди живут все вместе и где нет необходимости соревноваться друг с другом. Но сейчас это казалось мазохистской фантазией, в таком ключе мечтают нищие, стоящие в очереди за пособием по безработице. Манго поступил благоразумно, подстроился под этот мир и сумел выжить. Более того, он преуспел. Он усваивал свои уроки. Он обладал силой и властью. У него была власть над этой девчонкой, сидевшей с ним рядом, и теперь она отвернулась от окна, за которым мелькала Юстон Роуд, и повернулась к этому мудиле за рулем.

— Куда мы едем? — спросила она.

— В Риджентс Парк. — Он гнал прочь эти проносящиеся в голове мысли, воображение бесновалось, все эти смертоносные и разрушительные вещи — пусть это все останется для телевизионной сводки происшествий. — Там спокойно. Мы сможет какое-то время побыть вдвоем. Без риска, что легавый или какой-нибудь шиз станет подсматривать в окно.

Девчонка хохотнула, и ее рука двинулась к его промежности. Манго почувствовал напряжение и повернул вправо. Они остановились на светофоре на краю Сомерс Таун. Он чувствовал себя неловко, когда она сидела рядом, а «Ягуар» никуда не ехал. Включился зеленый, и они поехали дальше. Он срезал путь по переулкам, подъехал к окраине парка, тихое местечко под защитой густых крон. Он вспомнил, как ходил в зоопарк, что находится поблизости, вместе со всей семьей, когда был еще ребенком. Пошли все, кроме старика. Должно быть, Манго тогда было восемь или девять. Когда ты маленький, это звучит круто — само название, лондонский Зоопарк, как будто тамошние животные — это лицо города. Они заплатили за вход в другое измерение. Смотрели, как ходят животные, которых они видели только на картинках. Это было сумасшествие. Львы, тигры, медведи, слоны, жирафы, крокодилы, змеи. Еще там была горилла. Он не помнил, как ее звали. Бедная скотина сидела в собственном говнище, закрытая со всех сторон холодной сталью, изломанная, отрезанная от мира, словно какой-нибудь извращенец, хотя никто по ту сторону решетки, казалось, не понимал, что все это значило.