Наследство Карны - Хербьерг Вассму Страница 16

Доктор вел долгую и сложную переписку с председателем комитета по делам неимущих Петтерсеном. В последнем письме Петтерсен требовал, чтобы окружной доктор не направлял свои жалобы амтману [5].

Окружной доктор отправил это письмо ему обратно с требованием, чтобы председатель комитета по делам неимущих поставил на нем дату, как предписывали правила. Петтерсен ответил незамедлительно и назвал подобное требование неслыханной дерзостью со стороны окружного доктора, который «и пальцем не шевельнет, чтобы подготовить больного человека к худшему».

Последняя фраза привела окружного доктора в восторг. Он написал амтману, что не понимает языка председателя комитета по делам неимущих. Должно быть, это недоразумение, и он, с позволения амтмана, будет считать, что отнюдь не должен готовить своих пациентов к худшему.

Вениамин надеялся узнать у доктора о продолжении этой переписки. А также принес ему данные, которые нужно было вставить в отчет.

Но старый доктор был явно чем-то недоволен. Его лицо и седые растрепанные волосы свидетельствовали о праведном гневе. Из больших ноздрей торчали кустики волос. При свете лампы они придавали доктору особенно воинственный вид.

Доктор поднял пунш с таким лицом, словно пил кровь врага. Должно быть, амтман сделал ему внушение за то, что доктор подтрунивал над председателем комитета по делам неимущих. Как бы там ни было, а что-то дало доктору повод для саркастических замечаний. Вениамин достал свой черновик медицинского отчета.

— Сыпной тиф, брюшной тиф, инфекционный менингит и ветряная оспа — ни одного случая. Скарлатина — четыре случая, из них три с летальным исходом. Корь — ни одного случая. Дизентерия — ни одного случая. Родовая горячка — ни одного случая. Рожа — четыре случая, из них два с летальным исходом. Краснуха — два легких случая в усадьбе Сёрланд. Чесотка и парша — обычные заболевания в рыбачьих поселках…

Окружной доктор поднял руку.

— Я сам могу заболеть от этого медицинского отчета! — прервал он Вениамина. — Отчет подождет. Я получил сегодня подлое письмо из столицы!

Вениамин положил свои бумаги на стол и ждал продолжения.

— Там, на юге, люди часто теряют рассудок…

— В чем дело?

— По их мнению, Вениамина Грёнэльва следует считать не врачом, а знахарем.

В клубах дыма от мужниной сигары добрая докторша вышивала что-то круглое. Вениамину показалось, что это салфетка. Коричневая с желтым.

После слов мужа она легко встала и вышла из комнаты. Что-то было не так. Обычно докторша некоторое время сидела с ними, а потом уходила спать. Вениамина охватило недоброе предчувствие. Неужели он чем-то обидел ее?

— Там сочли, что вы не имеете права на врачебную лицензию, потому что получили образование не в Норвегии, а в Дании. И предписали мне быть вашим палачом! Черт бы их там побрал! Но мы будем жаловаться! — услыхал Вениамин голос доктора.

В ушах у Вениамина зашумело.

— Почему вы молчите? — Доктор внимательно наблюдал за ним.

— Вы считаете, что я не имею права лечить, потому что учился в Копенгагене?

— Нет, я так не считаю, но в Христиании предпочитают национальную медицинскую практику. Норвежцев должны лечить норвежские врачи.

— Но ведь я норвежец!

— Несомненно. И ваше образование лучше того, что вы могли бы получить в Христиании.

— Так в чем же дело?

— Таковы правила. Закон. Но, с моей точки зрения, это чистый протекционизм.

— Неужели это правда?

— Боюсь, что так. От глупости не спастись. Мы повсюду с ней сталкиваемся. В местной управе, в комитете по здоровью, в Христиании… Но мы будем жаловаться. Я объясню им, что мне не справиться без вашей помощи. Мы не сдадимся!

В ушах продолжало шуметь. Неужели все годы в Копенгагене потрачены впустую? Неужели несколько жалких стариков в Христиании обладают достаточной властью, чтобы запретить ему лечить людей, несмотря на его диплом?

— Но ведь я доложил вам, когда приехал домой, что…

— А я доложил выше и считал, что все в порядке. Государственная мельница мелет медленно, но безжалостно.

— Но ведь медицинский факультет в Христиании был создан с помощью датских профессоров?

— Безусловно. Однако нам предписано быть норвежцами. Норвежские клизмы, норвежские сыворотки, норвежское вздутие живота, норвежская смерть и норвежский сифилис. Да пошли они все к черту! И награди их, Боже, хроническим норвежским поносом!

— Когда-то Дания и Норвегия были одним государством! Мое преступление лишь в том, что я изучал медицину в Дании!

Окружной доктор пощелкал языком, словно придавая особую силу своим проклятиям.

— Норвежцы должны были помочь датчанам при Дюббеле… А мы трусливо предали их! — воскликнул Вениамин.

— Мы с вами не всегда разделяем одну и ту же точку зрения, молодой человек, давайте придерживаться дела! — проворчал старый доктор.

— У меня нет прав! Что я могу?

— Обжалуйте решение! На это уйдет время.

— И что?

— А я тем временем заступлюсь за вас как за исключительно умелого знахаря! — сердито заявил старый доктор и позвал жену таким голосом, будто в случившемся была ее вина. Она принесла им еще пунша.

Некоторое время они лечили горе пуншем, потом старый доктор сказал:

— Пусть это останется между нами. Зачем без нужды портить вашу репутацию. Надо выиграть время.

— Но я не могу практиковать на таких условиях! Это…

— Придется привыкнуть! Вы здесь нужны! Если бы вас не было здесь этой зимой, мне бы конец. Этого они там, в Христиании, не понимают. Они там ездят на национальных извозчиках, погруженные в свои национальные мысли, а лошадь роняет национальный навоз. В Нурланде же, молодой человек, всю грязь уносит в море. Но такие, как мы, преодолеют все националистические препоны. Поверьте мне!

— Я бы предпочел утопиться.

— Будьте мужчиной! Или я помру еще до того, как мы получим ответ. И буду заменен каким-нибудь идиотом из Христиании. Кто тогда заступится за вас?

В тот вечер у Вениамина не было сил уехать в Рейнснес. Он долго ворочался без сна на своей узкой кровати в комнатке за кабинетом.

Анна, о которой он на время забыл, снова всплыла в его мыслях, усилив его позор. Что такой знахарь, как он, может предложить профессорской дочке?