Суматоха в Белом доме - Кристофер Тейлор Бакли Страница 16

– Герб, он упускает грандиозную возможность, – сказал мне Марвин, когда «Джет Стар» летел на высоте 33 000 футов над ночным Мексиканским заливом. – Получается какая-то тайная встреча посреди океана… Какой смысл?

– Марвин, президент знает, что делает. Нам надо просто выполнять свою работу.

Он понизил голос, чтобы Дэч, сидевший напротив нас, его не услышал.

– Больше всего меня раздражает он. – Марвин кивнул на Дэча. – Ведь он сумасшедший, неужели вы не видите? И все испортит.

– Успокойтесь. Какая разница, понравится он кубинцам или не понравится? Скорее всего, не понравится. Дэч никому не нравится. Но Дэч – гений.

– Насчет этого я не сомневаюсь!

– Президент доверяет ему.

Марвин заерзал в кресле.

– Тогда почему у меня схватывает живот от дурных предчувствий?

– Марвин, я понятия не имею, что у вас с желудком. Но на всякий случай предлагаю вам пить только воду из бутылок и не есть салатов. Среди чудес мистера Кастро не значится борьба с инфекцией.

С этими словами я вернулся к своим бумагам.

Гальван выразил очевидное разочарование, когда Марвин проинформировал его о решении президента встретиться с Кастро на двадцать четвертом градусе северной широты и восемьдесят втором западной долготы вместо Пенсильвания-авеню. Мгновенно убрав с лица улыбку, он сказал, что Команданте на такой вариант не согласится.

– Вряд ли это можно рассматривать как всего лишь вариант, – вмешался я, прежде чем Марвин начал ходить вокруг да около.

– Он с вами свяжется, – мрачно произнес Гальван.

– Когда?

Вопрос задал Лесли, а мы с Марвином принялись на два голоса уверять министра иностранных дел, что находимся в полном его распоряжении. Одна обида в адрес Лесли была уже «зарегистрирована», и Гальван повернулся к нему.

– Я вам сообщу. Команданте занятой человек.

Лесли смотрел как бы сквозь министра.

– Ага, отлично, я тоже занятой человек. Поскольку мистер Эдельштейн и мистер Вадлоу тут…

– Лесли! – попробовал вмешаться я.

– …то почему бы вам не взять трубку и не позвонить Команданте? Естественно, если ваши телефоны работают, хотя мне говорили, что они не работают.

Только этого не хватало, подумал я.

Тут Марвин и министр иностранных дел принялись кричать на Лесли. Но это было все равно как писк комара для автомобильных «дворников». Лесли зевнул.

– Послушайте, Рики, так мы ни до чего не договоримся, вы согласны?

Министр иностранных дел едва не взвился под потолок от ярости.

– Рики?

– Рикардо, если вам угодно…

– Я – Гальван! А для вас «ваше превосходительство»!

– Хорошо. Послушайте, почему бы вам не отвезти нас к сотруднику, который отвечает за свое дело?

– Что?

– Вам надо его остановить, – шепнул мне Марвин. – Так вести себя недопустимо.

Как же, Лесли остановишь! Когда он порекомендовал министру иностранных дел связать нас с чиновником, «облеченным властью», Гальван пригрозил выслать его из страны.

– Я пробуду в этом номере ровно час, – сказал Лесли, глядя в окно на пляж. – После этого ищите меня где хотите.

Гальван пулей вылетел из номера.

– Я голоден, – как ни в чем не бывало произнес Лесли. – В этой стране приносят еду в номер?

– Лесли, – не утерпел я, – вы все испортили.

– Да вряд ли, – зевнув, отозвался он. – Все должно быть ясно с самого начала. Таким образом экономится уйма времени.

Я позвонил президенту по специальной линии из шведского посольства и подробно отчитался о наших «успехах».

Наступила долгая пауза.

– Хотите, чтобы я отозвал Лесли домой? – спросил я.

– Домой? Господи, ни в коем случае. Я бы сделал его послом.

Марвин вырвал у меня трубку.

– Господин президент, вы не можете поручать своему «авангарду» заниматься внешней политикой.

Когда он положил трубку, я спросил, что сказал президент. Вид у Марвина был несчастный.

– Он сказал: «Полагаю, как президент я могу делать что хочу».

Вскоре мы получили сообщение, что Кастро примет нас в одиннадцать часов вечера. Приглашение было адресовано exclusivamente сеньору Эдельштейну и сеньору Вадлоу.

Кастро не стал меня обнимать, как при первой встрече, за что я был ему крайне признателен, так как Эль Президенте днем был «на учениях» и от него несло потом. Поначалу мне показалось, что он отправит нас восвояси, настолько он казался разочарованным предложением президента Такера. Но Марвин был красноречив, и в конце концов Кастро согласился на историческую встречу. Уходя, он сказал мне через переводчика: «Так как мы встретимся на море, надеюсь, у вашего президента желудок покрепче, чем у вас».

Великое событие было назначено на четырнадцатое марта.

Кубинское правительство не согласилось проводить встречу на американском судне, ну а мы отказались проводить ее на кубинском. Безвыходное положение разрешилось, когда Канада предложила свой новенький авианосец. Тут Лесли взялся за работу, и канадцы пожалели о своей любезности, так что мне пришлось потратить немало времени и сил, чтобы успокоить взбешенных офицеров Канадского флота. Капитан пошел на многое. Он согласился освободить свою каюту и украсить взлетную полосу флагами США и Кубы. Он даже с вежливым добродушием принимал частые нападки Лесли на состояние корабля, который не уступил бы и собственной яхте королевы. Но когда Лесли жизнерадостно информировал капитана, что «заизолирует» корабль «сверху донизу» для защиты от телевизионного проникновения, капитан приказал ему убираться и три дня, которые я провел в страшном волнении, отказывался принимать обратно. Президент пожелал, чтобы корреспондентов было не больше двухсот, из-за чего представители четвертой власти завопили о «наступлении на свободу слова». Консервативная пресса чуть не получила апоплексический удар, в первую очередь, «Хьюман ивентс», «Нэшинал ревю», «Комментари», которые называли президента «красным Томом». Мы могли бы обойтись и без поддержки «Дэйли уоркер», но как и когда в Америке наступило потепление, никто вроде бы не заметил.

Сам президент был удивлен – он не ожидал настолько бурной реакции на свою инициативу.

– Вы это видели? – проворчал он однажды утром, уставясь в «Тайм» на то место, где был анонс «Гавана-91». Заголовок занимал всю верхнюю часть разворота: «РЕВОЛЮЦИЯ – И СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ!» – Господи, что я наделал? – простонал президент.

Одни сигары чего стоили. Их курили везде, даже в Белом доме, пока президент не наложил на них запрет. Но и в магазинах далекой консервативной Вирджинии, где не многие знали о Че Геваре, открытие Кубы было очевидно. Мой собственный сын Томас младший, еще подросток, неожиданно перестал бриться, а однажды пришел из школы домой в защитного цвета униформе и высоких шнурованных ботинках. Джоан была вне себя. На другой день она позвонила мне на работу, что делала в редчайших случаях.