Твоя любовь сильнее смерти - Мария Садловска Страница 15

– Ксюню, мне тебя так жалко, сколько ты будешь маяться? Бери топор, пойдем прорубим в сенях потолок, иначе мама не отойдет! Куда уж теперь правду девать? Знала старая много чего колдовского. Вот и не отпускает ее лохматая рука! Пойдем!

Ксюша с ужасом слушала соседку, затем набралась сил и крикнула:

– Ну-ка уходи отсюда, сплетница! Чтоб ноги твоей не было в доме!

Разобиженная баба Елька ушла, а Ксения наконец расплакалась. Приткнулась в углу, закрылась руками и подвывала, как щенок, которому прищемили лапу. Затем уснула.

Во сне Ксюша и не слышала, как Александра отошла в мир иной…

* * *

Наталья Федоровна и Ксения Ивановна чинно, под ручку шествовали к месту отдыха. Баба Ксеня несла под мышкой свою заветную сумочку. Федоровна озабоченно оглядывалась в поисках кошки, увидев, что та их догоняет, успокоилась.

Когда сели на скамейку, Ксения попросила Наталью Федоровну, чтобы та почитала ей письмо из ее ридикюля. Кизлякова перебирала пожелтевшие бумажки, затем предложила:

– А, может, это? "Добрый день, а может и вечер мой муж Алеша… квадратно-гнездовой… озимые… овес… Погоди, ничего не понимаю!

– Федоровна, читай только, что написано карандашом химическим. Остальное из книжки, фабричное. Бумаги тогда не было.

С паузами письмо было дочитано до конца: "…писано в пятницу в Петров день".

После чтения установилась тишина. Кизлякова, долго не нарушавшая ее, не выдержала:

– А что ты хотела рассказать мужу, Ксения Ивановна?

Баба Ксеня очнулась от задумчивости и легко ответила:

– Правду хотела написать про вторую дочку Леночку. Да все не знала, как. Не умела. Боялась, что откажется от меня муж.

Помолчав, добавила:

– Он и так отказался. Донесли ему. Да все неправильно донесли!

Кизлякова какое-то время озадаченно глядела на товарку, затем, как могла, деликатно спросила:

– Но, Ксюша, скажи: Леночка-то не от твоего мужа? Или как?

– Ну не от мужа, да! Но отчество я ей записала "Алексеевна"! Хотела, чтобы Алеша принял ее как родную! Думала, если сама расскажу Алеше, как было дело – он поймет. Его одного ждала!

Наталья Федоровна, пытаясь переварить услышанное и как-то помочь, подсказала:

– Жалко, Ксюша, что ты с ним не встретилась. А то сказала бы ему: "Неважно, чей бычок, важно – теленочек наш!" Думаю, он бы и согласился.

– Теперь-то уже все равно: у него своя жизнь, – тоскливо продолжила баба Ксеня. – Но он должен прийти. Обещал.

– Скажи мне, Ксеня, а когда ты перестала видеть, ну… совсем?

Баба Ксеня горько усмехнулась, поправив Кизлякову:

– Да спрашивай прямо: когда ослепла. Чего там.

Помолчав, добавила:

– Катаракту неудачно вырезали. И вот осталась слепой.

Послеобеденный отдых для Ксении Ивановны был волнующим. Она ждала, когда все в палате уснут, чтобы не мешали вспоминать.

"Как я ослепла? Знаю как! Знаю когда! Врачи не знают, а я знаю!"

* * *

На дворе стоял 1968 год. Ксения к тому времени жила одна. Дочки повыходили замуж и обе уехали за границу. В поле Ксюша уже не работала. Ходила убирать кабинеты в правлении колхоза. Однажды уборка еще не была закончена, как в кабинет зашел главный бухгалтер Максим Павлович. Ксении неудобно стало, что работник пришел, а она еще возится с тряпками.

– Я извиняюсь, Максим Павлович, уже все готово. Только вот тряпочку вам под ноги постелю!

Бухгалтер, пожилой человек, успокоил Ксению и предложил:

– Сядь, Ксеня! Я специально пришел пораньше, чтобы успеть сказать, пока никого нет. Мой племянник живет в Озерках. Позвонил мне вчера по одному делу и заодно вот что рассказал. В их село приехал Бойчук Алексей Гаврилович. Там такое творится, никто не работает – все бегут поглядеть на героя. Говорят, закончилось следствие, и Бойчука наградили каким-то орденом. Живет он у деда Антона, это его родственник. А сегодня будут его чествовать. Говорил племянник, что будет от каждой хаты на улицу вынесен стол или два, покрыты скатертью. Все готовят выпивку, закуску. Режут курей, гусей. А оплачивает все Бойчук. Ну вот. Все сказал, а ты, как хочешь, так и поступай. Если спросишь моего совета, скажу: встретиться тебе с ним надо! Как дальше будет – неведомо.

Посмотрев на женщину, Максим Павлович обеспокоенно сказал:

– Ты иди, иди домой! Отдохни, подумай. А там видно будет.

Ксения пошла домой. Как оказалась дома – не помнила. Очнулась сидя на скамье возле стола… Сидела долго – солнце повернуло в кухонное окно, к закату. Бездумно поднялась и машинально начала собираться. Одежду выбирала самую лучшую. Со дна сундука достала крепдешиновую косынку, еще не одеванную – подарок Наташки, когда та приезжала погостить. Когда оделась, поглядела на себя в зеркало. Испугалась. Оттуда смотрела совершенно незнакомая женщина. Особенно глаза… Почему-то они очень строго глядели на Ксению.

Она закрыла висячий замок на двери, положив ключ под старое ведро. Через свой огород, чтобы никого не встретить, направилась на дорогу, ведущую в Озерки.

Шла быстро, стремилась скорее оказаться там, в Озерках, а что дальше будет – не знала.

Жил в Озерках дед Трифон. О его врачевании знали далеко за пределами села, приезжали даже из других областей. Им приходилось ночевать в соседских с дедом домах.

Опустились сумерки, когда Ксения подошла к Озеркам. Она слышала про деда Трифона, но главное, знала, что можно попроситься на ночь к какой-нибудь хозяйке, заплатив деньги.

Получив от Ксюши рубль, ей показали койку, где она может переночевать. Ксения прибегла к хитрости. Изображая равнодушие, спросила хозяйку:

– Я слышала, у вас в селе какие-то гулянья на сегодня намечаются?

Хозяйка, моложавая еще женщина, охотливо ответила:

– Да! Я думаю, дед Трифон и принимать сегодня не будет, потому что тоже пойдет на пир! Приехал наш сельский герой войны, Алексей Бойчук. Он все село позвал, будут обмывать орден, наградили его. Там уже накрыли столы. А еще на каждом столе около тарелки будет лежать в подарок шерстяной цветастый платок. Сюрприз называется. А вы тоже можете пойти, дед сегодня все равно не примет. Будете уходить, скажете бабушке – она у нас прихворнула, в соседней комнате. Пусть за вами закроет калитку, а я побежала.

Ксения чуть подождала и тоже вышла. Поразмыслив, женщина решила как-то пробраться к дому деда Антона. В любом случае Алеша придет туда ночевать.

Она не спеша шла по улицам, вспоминая, где стоял дом деда. Все поменялось, Ксюша с трудом узнавала знакомые места. Чувствовалось возбужденное настроение людей, все устремлялись в центр села. Ксению это устраивало, не хотелось, чтобы кто-то ее признал.