Между любовью и любовью - Галина Лавецкая Страница 15
Между любовью и любовью - Галина Лавецкая читать онлайн бесплатно
Он с удовольствием откликнулся на Викину шутку и ухаживал за ней весь вечер весело и непринужденно, как будто так и должно быть. Игорь злился, а Вика нарочно обнимала Алика и кричала:
– У нас с Аликом роман! У вас на глазах зарождается большое и светлое чувство!
Алик смеялся и целовал ее в щеку. Игорь пытался разбить их пару, но Алик твердо отказывал.
– Извини, старик, моя девушка слегка перебрала шампанского, и я никому не могу ее доверить.
– Правильно. Никому меня не отдавай, – бормотала Вика. – Я пьяна, как сапожник.
На улицу они вышли вместе. Алик предложил отвезти ее домой, садиться за руль ей явно не следовало. Но Вика попросила пройтись пешком, здесь рядом, и, может, она немного протрезвеет, чтобы не испугать детей. Алик засмеялся, и они пошли. Апрельская ночь была прохладной, и Вика пришла в себя. Голова не кружилась, настроение было легким, праздничным…
– Когда-то в этой церкви венчались Пушкин и Натали. Как давно это было! Потом я каждый день бегала мимо церкви в школу. А сейчас иду домой, и мне уже двадцать шесть лет. Уже двадцать шесть! Кошмар!
– Какое там «уже»! Совсем девчонка, – улыбнулся Алик.
– А тебе сколько?
– Мне? Ну, мне двадцать семь… в декабре будет.
– Совсем мальчишка, – сказала Вика, и оба рассмеялись.
На бульваре не было ни души, скамейки и аллея залиты лунным светом. «Как красиво!» – подумала она, и вдруг Алик сказал: «Стой так, Вика, замри!» и стал читать стихи:
Читал он тихо, но слова как будто звенели, так это было красиво.
Вика стояла неподвижно, зачарованная стихами, звучащими так необычно в этой лунной ночи. Длинная тень в пышной юбке лежала на дорожке, и где-то в груди возникло ощущение радости и тепла. Хотелось, чтобы эти слова звучали и звучали в пустоте бульвара.
– Красиво. Я не знала, что ты увлекаешься Северяниным.
– Тебе это странно? Я вообще люблю поэзию. А Серебряный век особенно.
– Молодец. Я, к сожалению, знаю лишь в институтском объеме. А Северянина вообще очень мало. Вот такие общеизвестные – конечно, а более поздние – нет. А ты хорошо читаешь. Прочти еще что-нибудь.
– Ну, вот послушай из тридцатых годов:
– Замечательно! «Немножко больше, чем немножко…» Надо будет перечитать, – сказала Вика.
– Да я могу тебе наизусть читать, если интересно.
– Спасибо, Алик. Как-нибудь… с удовольствием. Но вот мы и пришли.
– Ты в композиторском доме живешь?
– Да. А ты, кстати, где обитаешь? Я так бессовестно потащила тебя пешком, теперь тебе надо за машиной возвращаться…
– Да ну, ерунда! Я тоже почти рядом, на Малой Бронной.
– А, ну тогда ничего. Спасибо еще раз за вечер поэзии. Спокойной ночи, Алик.
– Завтра увидимся, Викусь? Может, пообедаем вместе?
– Ну почему бы и нет? Только не раньше трех.
– Годится. Давай в три. В Домжуре? Раков свежих поедим.
– Ну, давай в Домжуре. Все, пока. – Вика поцеловала Алика в щеку и вошла в подъезд.
В квартире было темно, все спали. Вечерами, когда Вика уходила, с детьми оставалась мамина домработница Люба. Если Вика возвращалась поздно, Люба оставалась спать в гостиной на диване. Вика тихонько прошла в ванную и посмотрела в зеркало: «Свежей душистого горошка», – усмехнулась она. А, впрочем, вполне ничего. В самом деле, что такое двадцать шесть лет? И засыпая, слышала голос Алика: «По аллее олуненной вы проходите морево. Ваше платье изысканно…»
После обеда в Доме журналистов они стали встречаться каждый день. Раньше тоже виделись почти ежедневно, но это было в общей компании. Сейчас Алик всюду сопровождал Вику. Возил ее в редакцию, в типографию, к портнихе и на маникюр. Терпеливо ждал в машине, а потом отвозил домой или обедать в ресторан. Вечером заезжал, и они направлялись в ЦДЛ или Дом кино. Сидели до закрытия ресторана, а после ехали всей компанией к кому-то в гости на «кухонные посиделки» или в загородный ресторан «Архангельское», где жизнь начиналась после одиннадцати вечера. Не для всех, конечно. На двери всегда висела табличка «Закрыто», и швейцар пускал только своих. Своими считалась московская богемная тусовка и те иностранцы, которые дружили с ними. Денег в «Архангельском» прогуливалось – море! Цены там были особые, просить меню считалось дурным тоном. Да и не поесть туда приезжали. Заказывали шампанское, фрукты и легкую закуску к водке. Играл замечательный оркестр, ради него и ездили. Девизом руководителя было: «Даром только птички поют». Поэтому посетители «заряжали» музыкантов очень серьезно. Но ребята стоили того. Там нельзя было услышать пошловатого советского шлягера. Играли лучшие композиции известных западных групп. А пели так, что, закрыв глаза, нельзя было отличить Борю-гитариста от солиста группы «Квин». Веселое было время. Ездили в «Архангельское» до конца советской эпохи. Впрочем, ресторан существовал и после, но вряд ли люди, посетившие музей-усадьбу и чинно обедающие рыбной солянкой и мясом в горшочке, могли представить бурное ночное прошлое заведения.
В «Архангельском» легко рушились браки и возникали новые яркие романы, там ревновали, страдали и проводили счастливые часы. Там были слезы и выяснения отношений, случались скандалы и драки между соперниками. Туда приезжали молодые, красивые, талантливые, известные. Там царила атмосфера праздника и беззаботности. Посетив впоследствии массу ресторанов и ночных клубов, Вика нигде больше не чувствовала такого настроя. «Архангельское» в ее воспоминаниях осталось самым веселым и романтическим местом.
Никаких отношений у них с Аликом той весной не было. Вике просто нравилось проводить время в его обществе. Она чувствовала себя окруженной заботой, вниманием и восхищением. Алик, при всей своей некрасивости, был очень симпатичным, веселым и легким человеком. В нем чувствовалось настоящее мужское рыцарское отношение к женщинам. Он стал своим человеком у Вики в доме. Цветы не успевали вянуть, девчонок он избаловал подарками и сладостями, домработнице Любе привозил огромные шоколадные наборы в благодарность за «лучшие в мире» пирожки с капустой. Люба расцвела при его появлении. Даже Нину Сергеевну, встретившую его довольно прохладно, покорил искренним восхищением ее педагогическими способностями в отношениях с внучками и признанием Викиного таланта. Когда узнал о ее любви к старинной русской мебели, рассказал много интересного о старых мастерах, стилях и особенностях мебели из карельской березы и красного дерева. Алик хорошо разбирался в антиквариате, и Нина Сергеевна это оценила. А когда подарил ей редкие альбомы «Истории русской мебели», изданные за рубежом, они стали друзьями.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments