Джон и Джордж. Пес, который изменил мою жизнь - Джон Долан Страница 15

– Эй, дружище, ты как, в порядке?

– Да, Джордж, – неожиданно ответил я на его невысказанный вопрос. – У меня все в порядке, приятель. Просто размышляю, вот и все. Думаю, что делать дальше.

Он посмотрел вниз, словно понял, что должен пока оставить меня в покое, чтобы я привел мысли в порядок.

Никто толком не знал, как Джордж появился у злого шотландца, но я решил, что история, наверное, была та еще, учитывая характер бывшего владельца пса. Я размышлял о собственном воспитании и понимал, что, оставив Джорджа, взвалил на себя огромную ответственность. Мне нужно было не только ежедневно заботиться о нем, но и научить, как правильно вести себя и выживать в этом огромном безумном мире. Я получил Джорджа в наследство точно так же, как Дот и Джерри получили в наследство меня. Нужно было сделать для него все возможное: ведь когда я нуждался в семье, родители дали ее мне. Нужно было научить Джорджа вести себя прилично без поводка: тогда я бы смог ходить на костылях, не боясь, что он повалит меня или я не справлюсь с ним.

– Джордж, у меня есть план. Давай-ка выдрессируем тебя так, чтобы вообще обходиться без поводка.

Когда я упомянул поводок, Джордж начал его искать его, обнюхивая квартиру, – решил, что я собираюсь вести его на прогулку.

– Нет, Джордж, забудь об этом, – сказал я ему. – Пойдем со мной, у меня есть неплохая идея.

Я жил рядом с шоссе, которое вело от Тауэрского моста к Эссексу. Я решил, что там мы с Джорджем и будем тренироваться. Там всегда было полно машин, но я знал это место как свои пять пальцев и понимал, что если смогу научить Джорджа безопасно переходить это шоссе без поводка, то потом научу его чему угодно.

Когда мы собрались начать, мой артрит разошелся не на шутку, и я буквально висел на костылях. Я понимал, что будет нелегко, и очень волновался – с той самой минуты, как мы вышли из квартиры, но отступать было нельзя. Ведь если я не научу Джорджа ходить без поводка, то не смогу оставить его.

– Так, парень, вот условия, – сказал я Джорджу, остановившись на тротуаре. – Если не отойдешь от меня сейчас, сможешь остаться со мной навсегда. Но если что не так – сразу отправишься за дверь на улицу.

Я и сам удивился, когда сказал это. Мне самому не понравились мои слова. Мы уже немало пережили вместе, и я все сильнее привязывался к Джорджу. Кажется, он чувствовал ко мне то же самое: он следил за каждым моим движением и очень внимательно слушал меня, словно действительно хотел понять и сделать все как надо.

– Джордж, ты хороший малый, – сказал я. – Иди рядом со мной, приятель. Вот так, молодчина. Иди рядом. Правильно.

Все шло как по маслу. Джордж шагал рядом и так часто оглядывался, что я стал опасаться уже не того, что он убежит, а того, что он налетит на что-нибудь. И все же всякий раз, когда мы заворачивали за угол, я поспешно оглядывался по сторонам, молясь, чтобы поблизости не оказалось кошек. Если Джордж отходил больше, чем на полметра, я строго кричал:

– Джордж, ко мне! Эй! Ко мне, СЕЙЧАС ЖЕ!

Я повторял это снова и снова, и Джордж отлично реагировал, хотя на его морде, казалось, было написано:

– Ты это уже говорил. Я собака, а не аквариумная рыбка, которая все забывает через пять секунд.

По опыту с Задирой я знал, что в разговорах с собакой важны не слова, а тон, которым их произносишь. Чтобы пес слушался, нужно повышать голос и стараться, чтобы он звучал властно, не забывая при этом контролировать язык тела и выглядеть так, словно ты главный. Кстати, этому я тоже научился у Джерри. Ему крайне редко приходилось применять ко мне физические меры: обычно хватало строгого тона.

Когда я говорил более мягко и спокойно, Джордж вилял хвостом.

– Молодец, Джордж! Хороший мальчик!

Когда мы добрались до шоссе, наступил час пик. Возможно, теперь моя затея кажется настоящим безумием, но тогда я рассуждал так: хоть дорога и будет перегружена, но транспорт будет двигаться не слишком быстро. Джорджу как раз это и было нужно. Чтобы уяснить дорожные правила, ему необходимо было чувствовать опасность, но лучше, чтобы угроза оказалась не слишком страшной.

– СТОЯТЬ! – крикнул я, как только мы подошли к пешеходному переходу у мебельного магазина. – Джордж, СТОЯТЬ.

Машины ревели, и я видел, что Джордж напрягся: уши встали торчком, глаза бегали. Этого я и хотел. Мне нужно было, чтобы он увидел опасность и, поддавшись инстинктам, не стал отходить от меня.

Тогда эта идея казалась мне отличной, но теперь, вспоминая об этом, мне кажется, я так и слышу голос Джорджа, который говорит:

– Ты что, смеешься? Ты правда думаешь, что это сработает?

Но, видимо, таков уж я. Даже в самые тяжелые времена сохраняю проблески оптимизма. Или все-таки это были моменты безумия?..

Как бы то ни было, в тот день я действительно пребывал в приподнятом настроении и не сомневался, что у нас все получится.

– Давай, Джордж, стой рядом. Стоять. СТОЯТЬ! ДЖОРДЖ! ДЖОРДЖ! ВЕРНИСЬ, НЕГОДЯЙ! ДЖОРДЖ! МЕРЗА-ЗА-АВЕ-ЕЦ!

Джордж сорвался с места и устремился на другую сторону шоссе. Он мчался через шоссе, как шарик в автомате для пинбола. Он вообще не смотрел на дорогу: все его внимание было приковано к огромной рыжей кошке, которая разгуливала вдоль витрины магазина напротив нас. Я с ужасом видел, как водители тормозили, резко сворачивали в сторону или ударяли по тормозам, чтобы не сбить Джорджа. Белый фургон едва не врезался в ехавшую перед ним машину; со всех сторон мне отчаянно сигналили и махали руками.

А я не мог пошевелиться от страха, сердце отчаянно колотилось. Но не успел я перевести дух, как Джордж повторил свой маневр. Видимо, кошка убежала, поэтому он тут же развернулся и рванул обратно ко мне, петляя между машинами, а я в панике наблюдал за происходящим. В мгновение ока он уже снова стоял рядом, тяжело дыша. И, казалось, сам был в таком же ужасе, как и я.

– ПЛОХОЙ ПЕС, Джордж! Стой здесь! Слышишь меня? СТОЯТЬ!

Только чудом он не стал виновником аварии и сам не угодил под колеса. Я со всей силы стукнул костылем по тротуару и ругал его как можно громче, показывая свое крайнее негодование, чтобы пес понял, какой ужасной была его выходка.

– ДРЯНЬ! ПЛОХОЙ ДЖОРДЖ! – орал я снова и снова.

Он прижал уши, наморщил лоб и взвизгнул. Мне было его жаль, я совсем не хотел так с ним обращаться, но все-таки почувствовал облегчение.

По собственному опыту я знал, что Джордж мог просто отвернуться от меня. У многих бездомных собак, с которыми плохо обращаются, появляется одна особенность: они перестают реагировать, когда их ругаешь. Но Джордж мужественно слушал меня, и я понял, что мы не пропадем. Несколько прохожих с неодобрением смотрели, как я обращался с собакой, и я понимал, что далеко не всем понравятся мои методы. Но я кричал не от злости и не отыгрывался на Джордже. Умение не гоняться за кошками и не метаться по дороге могло в будущем спасти ему жизнь. С того самого дня Джордж больше никогда не бегал за кошками. Теперь, даже если кошка подходит к нему на расстояние вытянутой руки, он не двигается, пока я ему не позволю. И он больше не бегает, как сумасшедший, через дорогу. Мне лишь иногда приходится прикрикнуть на него, чтобы он не забывал о правилах.