33. В плену темноты - Гектор Тобар Страница 15

– Càlmate ^[5], – успокаивал он мать. – Càlmate.

Вместе они решили отправиться к Пабло Рамиресу, который работает вместе с Флоренсио. Если кто и знает, что на самом деле произошло на шахте, так это Пабло. Интересно, что в тот самый момент, когда Моника с сыновьями пришла к дому начальника ночной смены и постучала в дверь, Пабло как раз спускался в обвалившуюся шахту на помощь Флоренсио и остальным тридцати двум шахтерам. В течение пятнадцати минут никто не открывал, пока наконец к гостям не вышла жена Пабло. Она сказала, что мужа нет дома, что его вызвали на работу, потому что там случилась авария. После этого Моника зашла к Исайасу, еще одному приятелю Флоренсио, и вместе они поехали на шахту, поплутав немного на выезде из города. Когда они наконец добрались, в глаза Монике бросилось, что здесь не так уж много людей. Лишь несколько мужчин в касках и униформе бродили у входа в туннель, словно без всякой видимой цели. Ей показалось, что она первая и единственная женщина, кто сюда приехал.

В городе Талькауано Карола Бустос, пережившая вместе с мужем землетрясение и цунами, поняла, что не в силах рассказать своим маленьким детям о том, что произошло с их отцом. Она не сможет сохранить самообладание и расплачется у них на глазах, а вид убитой горем матери ранит их еще сильнее. Чтобы как-то уберечь детей, Карола решит оставить малышей на попечение своих родителей, которые в состоянии обеспечить им необходимый физический и эмоциональный комфорт, а сама тем временем незаметно выйдет из дома и отправится на север. Утром родители Каролы объяснят внукам, что мама поехала в Сантьяго искать работу, но скоро вернется.

В семь часов утра, спустя примерно семнадцать часов после обвала, в доме Марио Сепульведы в Сантьяго зазвонил телефон. Трубку взяла его жена Эльвира, которую все называли Кэти. Звонила ее подруга.

– Послушай, Кэти, – сказала она. – На шахте произошел обвал, и похоже, там был Марио.

На какое-то мгновение Эльвира восприняла это как шутку. Что за ерунда? Как может подруга из Сантьяго знать, что происходит с Марио в нескольких сотнях километров к северу отсюда?

– Я не шучу, – настаивала подруга. – No te estoy huevando. Включи седьмой канал.

Эльвира нажала на кнопку и наткнулась на новостную сводку из Копьяпо. Через несколько мгновений на экране появилась фотография Марио – гладко выбритое и не особенно счастливое лицо сорокалетнего мужчины, взгляд прямо в камеру. Это был не самый хороший снимок, сделанный при оформлении пропуска на шахту. Под фотографией подпись: Марио Сепульведа Эспинасе. В новостях говорили, что обвал произошел вчера днем, шахтеры оказались погребены в нескольких сотнях метров под землей и всякая связь с ними невозможна. Кое-как переварив тяжелую новость, Эльвира подумала о том, что какие, должно быть, страдания испытывает сейчас ее муж. Как этот безумный человек сможет перенести заточение? Он ведь жить не может без движения. Иначе он просто сойдет с ума.

Но по поводу самой аварии Эльвира даже не удивилась: Марио более-менее это предвидел. Каждый раз, собираясь на работу, он твердил ей о том, как опасно быть шахтером и что в случае чего она может рассчитывать на пенсию. Он так часто и с такой злобой говорил о том, что шахта «Сан-Хосе» на грани краха, что его беспокойство передалось даже их восемнадцатилетней Скарлетт. Однажды, несколько месяцев тому назад, девушке приснился кошмар, будто отец погиб на шахте. Она проснулась с криком: «Мой отец погиб!» – и ее долго пришлось успокаивать, убеждая, что это был всего лишь сон. Она без конца плакала и так сильно дрожала, что пришлось отвезти ее в больницу. Успокоилась Скарлетт только тогда, когда Марио позвонил вечером домой и сказал в трубку: «Скарлетт, доченька, это я, твой папа. Я жив! Со мной все в порядке. Я просто был на работе».

А теперь, когда Марио действительно попал в беду, Эльвира невольно подумала, что сон дочери был своего рода пророчеством, к которому никто не счел нужным прислушаться. «Как мне объяснить сыну, – думала она, – что его отец сейчас под завалом и мы ничем не можем ему помочь?» Франсиско тринадцать лет, но для своего возраста он очень маленький и щуплый, и всегда таким был. Он родился недоношенным, пятимесячным, меньше двух килограммов, и провел первые шестьдесят девять дней своей жизни в инкубаторе. С первых дней после рождения сына между ним и Марио возникла очень тесная связь. На протяжении тех десяти недель Марио с болью смотрел на своего новорожденного малыша под стеклянным куполом, на его невозможно тоненькие ручки и ножки, закрытые глазки, тельце, опутанное трубками, по которым он получал питание, и маленькие кулачки, похожие на крохотные розовые бутончики, которые он стискивал, словно цепляясь за жизнь. С тех пор Марио старался привнести в жизнь сына как можно больше любви. Он стал для него всем – личным клоуном, проповедником и болельщиком на спортивных соревнованиях, – он водил его в походы и посвящал в секреты устройства больших и сложных электрических машин. Он учил его жизни, учил заботиться о лошадях и собаках и рассказывал об их семейных корнях – Марио происходил из семьи huasos – чилийских ковбоев в пончо. Они вместе ездили верхом, играли в футбол и сидели перед телевизором, по многу раз пересматривая известный кинофильм об отцовской любви, верности и военной отваге – любимый фильм Марио – «Храброе сердце». Он вообще страстный поклонник Мела Гибсона. Как часто говорит сам Марио: «Мы с сыном ростом не вышли, да и Мел Гибсон тоже». Название этого оскароносного фильма по-испански звучит как Corazòn Valiente. «Твое сердце свободно, – говорится в фильме. – Имей же мужество слушаться его».

Марио твердил сыну: «Я твое храброе сердце», и теперь лицо этого чилийского Уильяма Уоллеса в шахтерской каске красуется на национальном телевидении. Сначала на фотографии со служебного пропуска, а потом – совершенно неожиданно – на видео, в котором он что-то говорит в камеру и, как обычно, громко смеется.

По словам журналистов, вышло так, что личности многих шахтеров той смены оказалось возможным установить только по любительским видеозаписям Марио Сепульведы. Он вообще любил снимать все подряд, и в этом фрагменте он как раз показывал домик и двухъярусные кровати, где он жил вместе с другими иногородними шахтерами, приехавшими в Копьяпо на недельную смену.

Эльвира с детьми отправилась в аэропорт. Они сели в самолет, который доставил их в город, где они ни разу не бывали. Чуть позже они уже были на южной окраине Атакамы. Мальчик плакал и без конца повторял, что скучает по отцу. Дочь, которая попала в больницу после того, как поверила в страшный сон, была рядом. Ее ночной кошмар сейчас стал реальностью и кричал из всех новостных сообщений по радио и телевизору одну и ту же страшную весть: Марио Сепульведа Эспинасе, отец двоих детей, предположительно погиб под завалом на шахте «Сан-Хосе».