Когда же кончатся морозы - Надежда Нелидова Страница 15

И слышит Верочка голос, прекрасный, как у Монтсеррат Кабалье – нет, в тысячу раз прекраснее:

– Люди поняли несовершенство суда человека над человеком и изобрели робота – судью. Видишь, Верочка, как умно придумано. Подсудимого усаживают в кресло перед монитором. Микрочип, вживлённый в мозг человека, в мельчайших подробностях передаёт картинку преступления. Не надо свидетелей, понятых, следователей, адвокатов и уж, прости, Верочка, – суд тоже упразднён. («Правда, чрезвычайно удобно, Верочка?» – «Правда», – соглашается Верочка).

Вот здесь вмонтирован калькулятор: он приплюсовывает отягчающие обстоятельства, отнимает смягчающие, подбивает дебет-кредит. Из прорези, похожей на дисковод, – видишь, Верочка? – ап! – выползает распечатка с готовым приговором и печатью. Из судопроизводства полностью исключён человеческий и административный фактор».

И думает Верочка: «Как это удивительно разумно продумано. И как же люди жили до сих пор и не додумались до такой простой полезной вещи?»

И снова Верочка радуется, резвится. И видит: к будке тянется длинная очередь. А из будки разбегаются много узких, маленьких очередей. И для каждой приготовлены решётчатые вольеры.

– Вот здесь, Верочка, – звенит меццо-сопрано, – здесь так называемые «колоски». Это безграмотные тёмные люди, которые ценят свою и чужую жизни дешевле колосков и топчут и вырезают друг друга под корень.

А это, Верочка – это те, кто ножей и топоров в руки не брали, но их руки по локоть затоплены в крови. Видишь даму в вечернем платье? («Да, – отмечает Верочка, – красивая дама, и совершенно роскошное платье. Ах, если бы мне такое платье, а к нему прюнелевые башмаки от Королёва!»)

– Робот-судья, – продолжает дивный голос, – подсчитал, сколько стоят её платье, бриллианты, автомобили и перевёл эти деньги в хлеб, в молоко и в лекарства. Далее он извлёк из памяти статистику, сколько людей умерло без этих хлеба, молока и лекарств. Даме предъявлено обвинение в непреднамеренном убийстве. Всего получилось 227 взрослых человек и 904 ребёнка.

И Верочке уже не хочется ни красивого платья, ни прюнелевых башмаков от Королёва.

– А видишь этих элегантных господ? – продолжает голос. – Им инкриминируют хищения в особо крупных размерах, злоупотребление доверием, предательство… На их счету миллионы не рождённых и преждевременно умерших людей. Робот-судья признал их виновными в групповом предумышленном массовом убийстве, совершённом с особым цинизмом и жестокостью. За такое ещё и казни не придумано.

И снова Верочка прыгает, резвится. И видит вольер с открытыми воротцами, и там много понурых несчастных людей. Даже по их опущенным лицам видно, что это исключительно деликатные, порядочные и законопослушные люди. Но отчего они даже не делают попытки выйти на волю?

Голос, будто прочитав Верочкины мысли, говорит:

– А это, Верочка, преступники, которые МОЛЧАЛИ.

– Разве это преступление – МОЛЧАТЬ? – удивляется Верочка.

– Это самое страшное преступление, Верочка. Помнишь сбитых на обочине детей? Будь малая малость: пешеходная дорожка – они остались бы живы. Но родители МОЛЧАЛИ. И теперь им казнь на всю жизнь – смерть их детей.

И тут Верочка замечает, что одна осталась перед красной будкой, и дрожит…

Она просыпается, смущённо потирает щёку с отпечатками клавиатуры.

– Вера Павловна, – секретарша с бледным лицом раскладывает на столе свежий номер «Сплетницы» – известной жёлтой газеты. Во всю обложку броский заголовок: «ПЕДОФИЛ СКРЫВАЛСЯ ПОД МАСКОЙ ЭКСПЕРТА-ДЕТСКОГО ПСИХИАТРА!!!» Чуть ниже: «ВЕРХОВНАЯ СУДЬЯ В ЛЮБОВНОЙ СВЯЗИ С РАСТЛИТЕЛЕМ МАЛОЛЕТНИХ!!!»

И – снимок крупным планом: сблизившиеся лица Веры Павловны и Психолога Плюс – там, в садике. В тот миг, когда он глазами спросил: «Служебный роман?»