Весна варваров - Йонас Люшер Страница 15

Итак, в назначенное время Прейзинг вновь облачился в костюм из жатого ситца, вспоминая при этом неправдоподобно зеленую лужайку в Хэмптоне, где устроили тогда летний праздник и где подруга, которую он сопровождал и которая по такому случаю купила ему этот самый костюм, поила его мятным джулепом из запотевших серебряных бокалов в таком количестве, что он напился допьяна. От подруги с ее недвусмысленными авансами со всеми их непредвиденными последствиями Прейзингу удалось унести ноги только благодаря тому, что там кто-то из ребятишек, столь же переутомленных, сколь и перевозбужденных, а именно восьмилетний озорник со стрелочкой на брючках и в лоферах тридцать второго размера, промахнувшись, раздробил ей крокетным молотком два пальчика на ноге.

От белой рубашки с пятнами розовой воды на спине несло довольно крепко, и все потому, что Прейзингу, когда он пытался пробудить в Саиде интерес к лепидоптерологическим прогулкам Набокова по-над берегом Женевского озера, пришлось изрядно попотеть. Теперь он предпринял вялую попытку противодействия, сбрызнув подмышки немалым количеством одеколона. Сложный вопрос с пуговицей на рубашке, второй сверху, ему удалось обойти следующим путем: застегивая рубашку, он пытался подсчитать в уме количество диакритических знаков в оригинальном тексте того пассажа у Пруста, где говорится о пирожных «мадлен», того пассажа, который Прейзинг потрудился выучить наизусть, потому что на протяжении своей жизни не раз замечал, что эти печеньица, а возможно, и вообще воспоминания детства, связанные с продуктами питания, в обществе нередко становятся темой для разговоров.

Вот так нарядившись, он покинул свой шатер, распрямил плечи и пошел через пальмовую рощу на шум, который несся со стороны бара у бассейна, где гости перед свадебной церемонией подкреплялись шампанским и креветками-темпура под соусом харисса. Даже издалека в многоголосой болтовне и в общем хохоте выделялся какой-то блекочущий смешок; его Прейзинг безошибочно приписал человеку, которого и ранее приметил, человеку чуть постарше остальных, которого с самого первого взгляда выделил из всех из-за намечающегося лишь у него брюшка, самоуверенно выставленного напоказ под широкой грудью. Прейзинг слышал, что молодежь обращается к этому человеку «Квики», и у него сложилось впечатление, что, несмотря на всю нелепость этой клички, другие оказывают ему некоторое уважение, не пытаются дружески хлопнуть по плечу и, даже наоборот, принимают за поощрение что-нибудь вроде шуточного хука по печени, а уж такие показательные удары Квики раздавал направо и налево. А персоналу отеля он раздавал отрывистые приказания на плохом арабском языке. Лицо у Квики — по оценке Прейзинга, ему не было и сорока — выражало крайнее утомление, когда никто его не видел, но в остальном он выступал с эдакой агрессивной маскулинностью, что Прейзингу казалось неподобающе сексуальным и даже грязным. «Гиена среди тигрят», — подумала Пиппа. «Всем дерьмовщикам дерьмовщик!» — сказал Санфорд. Они видели, как Квики демонстрировал прыжок задницей в воду, сгруппировавшись с двумя бутылками пива в руках.

— Кэжуал, — просвещал меня Прейзинг, — в тех кругах означает отсутствие галстука и расстегнутый пиджак. Молодые люди одеты были в узкого кроя костюмы, шитые на заказ, и светлые рубашки — так они ходили каждый день на работу, если не считать галстуков и застегнутых пуговиц. Девушки одеты были в платьица немецких модельеров, с широким вырезом, так что легкий шелк, будто случайно соскальзывая с костлявых плечиков, обнажал их ключицы, а мне сразу вспоминался остов жареной курицы. Подол, как правило, — не унимался Прейзинг, — заканчивался высоко над коленками, почти у всех острыми, но зато покрытыми нежным солнечным загаром.

Пиппа — она выглядела обворожительно в льняном платье без рукавов, удачно повторяющем цвет ее глаз и выразительно контрастирующем с сединой ее волос, — представила меня чудной супружеской чете Ибботсонов, и с ними я в тени большого зонта, чуть в стороне от суеты, вступил в оживленную беседу про Ливерпуль, причем Мери Ибботсон пила много «Перрье» и мало говорила, а муж ее, молчаливый профсоюзный деятель старой школы, вконец доведенный жарой, потихонечку прихлебывал шампанское-розе и уговаривал бледную свою супругу отведать креветок-темпура, заботливо очищенных им от пикантного соуса. Со здоровым прагматизмом, типичным для рабочего класса, он заверял, что это, дескать, просто Fish & Chips, рыба с картошкой, но только без картошки. И наконец, мне выпала честь познакомиться с Марком, который под ликование друзей появился у бара возле бассейна в темном костюме и рубашке с непринужденно распахнутым воротом. Увы, мало он взял от приятной внешности Пиппы, зато много от долговязой, непривлекательной в своей худобе, пуританской фигуры отца. Тем не менее, признаюсь, он показался мне обаятельным и безупречно вежливым молодым человеком, я с первого взгляда разглядел, сколь многое сделано Пиппой во всех отношениях правильно, сколь многое он унаследовал от приветливого ее существа. Данное наблюдение побудило меня высказаться в том смысле, что и мерка снята правильно, и строгание удалось, при этом Санфорд, не посвященный в наши темы, иронически поднял брови, но на сей раз я намеренно оставил это без внимания.

Я всячески благодарил Марка за любезное приглашение, а он, похоже, обрадовался, что мать с отцом нашли в моем лице интересного собеседника, ведь, как он догадывался, с родителями Келли отношения у них не сложились. Впрочем, все заинтересованные лица клятвенно уверяли, будто дело лишь в слабом желудке бедной Мери Ибботсон и, как тем вечером попозже мне сообщила Келли, в недостаточной способности ее отца к потоотделению, в этом смысле приравнивающей его, по словам Келли, к грызунам. А известно ли тебе, — поинтересовался Прейзинг, — что грызуны не потеют, и свиньи тоже нет, а у большинства хищников потеют только подушечки лап? Зато уж верблюды! Верблюды обладают несметным числом потовых желез, этот факт для меня поразителен, ибо я всегда думал, будто они заполняются водой наподобие мешков и умеют расходовать свои запасы лишь в случае необходимости.

— Нет, — ответил я, — не знал я этого, а теперь вот знаю, но неужели подробности потоотделения у различных млекопитающих что-либо добавляют к твоей истории?

— Нет, — признал Прейзинг.

Однако речь-де идет о примечательных и даже поразительных фактах, к тому же верблюды в его истории выступают в качестве лейтмотива.

И действительно, скоро на сцене снова пришлось появиться верблюду. После аперитива с шампанским гости двинулись в наступающих сумерках через пальмовую рощу на небольшую поляну, где по образцу Карфагена из грубо обтесанных камней и обломков цементных колонн возвели руины амфитеатра, включая небольшую сцену, там для гостей отеля время от времени устраивали фольклорные представления. Мощные юпитеры цветными лучами с земли освещали стволы и раскидистые кроны пальм, окаймлявших поляну. Прожекторы, целой батареей прикрепленные над сценой к забранной в гипс траверсе, бросали яркие световые пятна и на саму сцену, и на полукруг зрителей. Металлические жаровни, отбрасывая неверные тени, дополняли иллюминацию, ради которой из Туниса был вызван специалист, успевший, впрочем, жутко поцапаться со знаменитой бирманской флористкой из Антверпена, когда та пыталась нарушить его цветовую концепцию заявлением, что лиловые фильтры будто бы не сочетаются с нежной розовой альстромерией. Дженни, любительница немецких спортивных авто, подружка невесты и организатор церемонии, рассаживала гостей по местам на каменных ступенях и на приставных стульях под белыми льняными чехлами. Приглушенно звучали таинственные барабаны и бубны с диска под названием Winds of the Desert [16], который Дженни переписала у своего частного тренера по пилатесу.