Мари в вышине - Аньес Ледиг Страница 15

Целая неделя! Вот стерва! Она это нарочно, я уверен. Мне в наказание.

И вот уже четыре дня я жду, пока время двинется побыстрее. Но ничего не поделаешь. И даже хуже того. Бутылку вина я нашел вчера. Она мне стоила еще одного состояния. Да, Мадлен, я знаю, когда любишь, все не в счет. Лично мне всегда все не в счет, потому что никто меня не любит. Кроме Мадлен. Я недостаточно знаю Мари, чтобы любить ее. Нужно же принять хоть какие-то меры предосторожности, прежде чем пуститься во все тяжкие, верно? Например, проверить, являетесь ли вы характеро-политико-сексуально-совместимыми. Попробуйте втолковать это моему эмоциональному мозгу. Я влюблен не рассудочно, а инстинктивно. Это хуже? Или лучше? В любом случае, это так. Мне казалось, что я над собой хозяин. Но все вышло из-под контроля. На сей раз ангелок и бесенок сговорились. Не по форме, а по существу. Это красномордый с рожками надоумил меня наброситься на нее без предупреждения. А белоснежный с нимбом перехватил подачу, нашептав про цветы. И оба толкают меня к ней. Впервые они настроились на один лад, и в результате полилась неплохая музыка. Как бы то ни было, когда начинают размышлять об обоснованности чувств и о том, как с ними управляться, как с ними бороться или как вводить их в нужное русло, то неизбежно удаляются от любви. Любят нутром, а не головой. И до нового приказа нутро не размышляет.

Что я знаю о любви? Полагаю, что ничего.

Сегодня свободный день. Что ж, устроим гонки по пересеченной местности. Очередная совершенно пустая среда не поможет скоротать время. Достаю карту Национального географического института, забрасываю велосипед в машину и качу в сторону гор. Я заранее позаботился о том, чтобы мой маршрут, по подсчетам, прошел через Верхолесье где-то после полудня. Пусть мы должны увидеться в субботу – это не значит, что я не могу сделать там маленькую остановку. А что такого?

Погода чудесная, для апреля почти жарко. Что сказать о пейзаже? Весна во всем своем великолепии. Как я мог просидеть двадцать лет в Тулузе?

Я наскоро перекусываю на вершине и на полной скорости пускаюсь вниз. Останавливаюсь над фермой, чтобы отследить внутренние передвижения, но никого не вижу.

Ну и ладно, я здесь, и я иду. Въехав во двор, вижу, как Сюзи выскакивает из хлева и летит в сторону дома.

– Иди помоги маме в хлеву! А я позвоню Антуану. Давай быстрее!

Вот черт, с ней что-то случилось. Но я слышу не женские крики. Она режет свинью или что?! Я влетаю как ураган и вижу ее у ног животного куда выше ее самой. Корова стоит и выгибается, испуская отчаянный рев.

– А, как вы вовремя!.. Принесите родилку.

– Родилку?

– Деревянная штука, там, у стены.

Сюзи возвращается бегом.

– Он сейчас приедет.

– Спасибо, лапочка.

Вернувшись с этой деревянной штуковиной в руках, я вижу, как Мари исчезает в корове. На ней пластиковая перчатка, доходящая до плеча, и она засовывает всю эту перчатку в зад корове, если только не во влагалище. Где я, где коровья анатомия! Она пытается что-то нащупать внутри и в конце концов вытаскивает две ножки, которые привязывает к тому, что назвала «родилкой». Она выводит меня из столбняка, закричав, чтобы я принес ведро теплой воды. Сюзи берет меня за руку, прежде даже, чем я успеваю осознать приказ, ведет в соседнее помещение и открывает кран.

Когда я возвращаюсь с водой, деревянная часть родилки подпирает корову, а Мари изо всех сил тянет за веревку. Она даже уперлась правой ногой в коровью ляжку, чтоб было удобней.

– Помочь вам тянуть?

– Нет, если тянуть слишком сильно, будут разрывы.

Наконец появляется голова теленка, потом плечи и остальная часть туши. Корова испускает такое мычание, что кажется, будто по горам напротив начинает гулять эхо. Я за нее переживаю.

Теленок падает в солому мертвой массой. Кстати, он и впрямь, наверное, мертвый, потому что весь вялый. Мари яростно его растирает, дует в ноздри, но безуспешно. Тогда она берет ведро и разом опрокидывает его на голову новорожденному. Тот наконец реагирует. Она снова трет его пучком соломы, чтобы обсушить. Он поднимает голову и открывает бессмысленные глаза.

Машина большого мускулистого мишки с визгом тормозит на гравии в трех сантиметрах от моего велосипеда, черт его задери!!! Он проскакивает передо мной, как будто меня здесь нет.

– Все хорошо, Антуан, жаль, что я тебя напрасно побеспокоила, но мне показалось, что сама я не справлюсь.

– Ты правильно сделала. Телочка?

– Да, и очень крупная. Ошибка при осеменении. У нее одна нога загнулась назад, и я полезла ее вытаскивать. Черт, эту мне не хотелось бы потерять – телка с очень хорошей родословной. Все равно спасибо, что приехал. Останешься на чашечку кофе?

– Ладно.

Он поворачивается ко мне и протягивает руку, приветствуя. Все та же простецкая улыбка сквозь трехдневную щетину. Вот уж кому грехи отпустишь без исповеди. И все же пальцы он мне раздробил.

– Антуан, сосед Мари.

– Оливье, я… ммм… я…

– Знаю, вы лейтенант, который вел дело Жан-Рафаэля. Очень приятно. Вы проезжали мимо?

– Да, случайно.

Он смотрит на меня с глупой улыбкой. Я не умею врать, что всегда заметно, и это меня раздражает. Но иногда может сослужить службу.

– Я и вам приготовлю чашечку? – спрашивает меня Мари.

– Нет-нет, оставляю вас вдвоем. Мне бы не хотелось мешать.

Она подходит к нам с улыбкой на губах. На ее лице искреннее облегчение. Некоторые женщины, как моя соседка по лестничной клетке, довольны тем, что за один день успели погладить, помыть пол и приготовить жаркое из телятины; а вот Мари запустила всю руку в корову, которая больше ее самой, чтобы вытащить мертвого теленка и воскресить его теплой водой. Я люблю жаркое из телятины, но куда более волнующе видеть, как теленок встает на ноги, вернувшись к жизни, даже если и закончит ее в виде жаркого.

Она в крови по самую шею, в волосах влажная солома, на майке налипла какая-то кровянистая слизь рядом с огромным пятном от навоза. Она куда менее привлекательна, чем обычно, после сегодняшнего тяжелого отела, и не сейчас у меня на нее встанет, что весьма кстати, иначе в моем обтягивающем велосипедном трико вид у меня был бы поистине дурацкий!

Поддавшись настояниям Сюзи, я в конце концов остался с ними перекусить. Наверняка я показался ей действительно смешным в тот вечер, когда она обнаружила меня посреди кухни. Я все же снял велосипедную каску и расстегнул молнию на куртке и на футболке. От таких штучек в жар бросает, и я все еще не отошел от того, что она проделала. Наверняка выглядел я слегка обалдевшим – не хуже того теленка.

Мари поставила кофе, перед тем как исчезнуть наверху, чтобы быстренько принять душ. Хорошая мысль. Вот только на мне по-прежнему будут обтягивающие трико, когда она вернется и снова станет в моем вкусе. Поэтому я сажусь и незаметно прячу свой прибор между ногами, чтобы он и думать не смел о неожиданной демонстрации. Можно только посочувствовать его неспособности удержаться и не встать по стойке смирно, стоит мне ее увидеть. Или это доказательство?!