Следы на мне - Евгений Гришковец Страница 15

— Ты что, ремонт затеял? — дружески спросил я.

— Кое-что затеял! — улыбаясь и, хитро щурясь, сказал Володя. Он был в старых своих джинсах, майке «Биатлон» и тапочках. На черных его волосах лежала мелкая, как мука, бетонная пыль. — А что, шумлю?

— Да так, Володя, сказать, что тебя не слышно, не могу, — ответил я.

— Понимаю. Снизу тоже уже приходили. Но знаешь, Жека, я работаю и шумлю в положенное время. Начинаю не рано, заканчиваю не поздно. Так что, это моё дело, — сказал он не без вызова.

— Я не спорю, Володя, — как можно дружелюбнее сказал я. — А чего затеял-то?

— Пока не скажу. Потом увидишь — ахнешь! — гордо сказал Володя. — Ну, давай, пойду работать, пока время есть.

Он скрылся за дверью, и через несколько секунд перфоратор загрохотал снова. Мы собрались на прогулку и гуляли сколько могди. Володя долбил до десяти вечера. Следующая суббота прошла точно также. Воскресенье мы провели у моих родителей, вернулись вечером, Володя долбил…

Рабочая неделя проходила в тишине, а уикэнд мы спланировали так: если Володя начинает долбить, мы берём дочь и едем в гости к нашим знакомым на дачу и проводим там весь день. Всё прошло по плану. И так было недели четыре. С каждым разом становилось всё сложнее и сложнее придумать, куда и к кому напроситься в гости на весь день, к тому же с маленьким ребёнком. А Володя делал своё дело.

Пятые выходные мы не нашли, куда деваться из дома и остались. К вечеру воскресенья дочь уже не обращала внимания на стук перфоратора, а мы вошли в какой-то ступор. А ещё через неделю, в субботу утром, когда мы ждали начала звукового ада, в дверь позвонили, я открыл. На пороге стоял Володя в халате и улыбался.

— Женёк, пойдем, кое-что покажу, — сказал он и подмигнул.

Я нацепил тапочки и пошёл за Володей. Перед самой дверью своей квартиры он остановился.

— Знаешь, Люся сегодня возвращается из санатория, — сказал он полушёпотом, — почти два месяца лечилась в санатории. Скоро поеду её встречать на вокзал. Хотел сделать ей сюрприз, но пока не доделал. Посмотри, как получается. Но строго не суди. Я ещё не закончил. Просто хочу показать кому-нибудь, — он говорил, явно волнуясь.

Володя впустил меня в прихожую, я скинул тапочки, Володя тоже сбросил свои. Он внимательно посмотрел на меня и торжественно распахнул двустворчатую дверь, ведущую в единственную комнату. Он выглядел в этот момент так, как, наверное, выглядят художники, срывающие ветошь со своего нового шедевра перед первыми зрителями. Я шагнул в комнату за Володей и остолбенел. Он оглянулся, увидел то, как я замер, увидел изумление на моём лице, и просиял.

В комнате было чисто, только мебель была отодвинута от дальней стены. Вся эта стена была от пола до потолка оббита вертикальными узенькими деревянными реечками, которые идеально были подогнаны друг к другу. Реечки были узенькие-узенькие, шириной, наверное, не более двух сантиметров, отлично отшлифованные и светлые. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что они не прибиты, а прикручены к стене шурупами через 40–50 сантиметров. Сделано все было идеально.

— Вот, — сказал Володя, — обделаю всю квартиру, потом обожгу паяльной лампой и лаком покрою. Вот тогда будет красиво!

— И кухню? — спросил я.

— И кухню, и прихожую, — гордо сказал Володя.

Я же прикидывал масштабы и перспективы ожидающего нас бедствия. Он за два месяца сделал одну стену, а это составляло процентов пятнадцать всей работы. Ужас охватил меня!

— Ну как? Здорово? — любуясь своим произведением, спросил Володя.

— Впечатляет, — выдавил из себя я.

Когда я поднялся к себе, и Лена увидела моё лицо…

— Что-то стряслось? — взволнованно спросила она сразу.

Володя около месяца не возобновлял работу. Потом месяц терзал стены и нас своим перфоратором. И так, с перерывами, упорно шёл к своей цели. Когда мы, скопив денег и подыскав удачный вариант, покидали свой дом № 13 на улице Свободы, Володя ещё не завершил свой труд. Хотел бы я увидеть его квартиру сейчас. Уверен, что Володя там, он счастлив и продолжает совершенствовать своё жизненное пространство.

На девятом этаже, кроме квартиры, где жил добрый наш сосед Коля с женой и детьми, кроме нашей квартиры, были ещё две. Людей, которые жили за лифтом я не очень помню. Они были старше нас, не разговорчивые, не улыбчивые и мы редко их встречали. Это была семейная пара и их сын. Когда мы вселились, парню было 14 лет, и он постоянно ошивался с приятелями во дворе или возле подъезда. Он и его приятели беспрерывно щелкали кедровые орехи или семечки. Когда мы уезжали из нашего дома, он с приятелями продолжал ошиваться, но только они уже курили.

А ещё в одной квартире нашего этажа жил Герман, его жена Эмма и их дочь, не помню её имени. Девочке было лет шесть. Германа вспоминаю особо! И сейчас объясню почему.

Герман был непонятного возраста. Сначала он мне показался очень пьющим, а потом выяснилось, что он совсем не пьёт. Но внешность его говорила, что он в своё время попил. У него были редкие светлые волосы, неестественно большие белые вставные зубы и очень весёлые глаза. Ростом он был выше среднего и очень худой. Герман всегда улыбался. У него, казалось, всегда было хорошее настроение. Где он работал, я не помню, но работал он целые сутки, а потом двое суток отдыхал. Эмма была моложе Германа, стройная, симпатичная и с красивыми волосами. Девочка у них вела себя хорошо. Они были приятные люди, поэтому про их семью мне трудно что-то вспомнить и что-то рассказать. Жили они хорошо, к нам с Леной относились прекрасно. Мы даже раза три обменялись семейными соседскими визитами. Но всё же именно про Германа или, как он просил его называть, Геру, я должен рассказать особо… Ему удалось самым невероятным образом поразить моё воображение. Как? А вот как!

Когда дочка наша, Наташа, ещё не родилась, к нам приехал в гости мой друг. Дружили мы с этим моим другом в основном по переписке, потому что он бельгиец. Дани Жорж, так его зовут, переводчик. Тогда он только закончил свой институт переводчиков в Брюсселе и очень хотел практиковаться в русском языке. Познакомились мы задолго до его приезда к нам в гости. Познакомились в нашем университете, куда его прислали по обмену студентами. Потом мы долго переписывались, и вот он приехал на недельку. Он очень удивился тому, что мы его пригласили в такую маленькую квартирку в гости. Спал он у нас на кухне на раскладушке, был, в итоге, очень доволен, и очень радовал нас забавным акцентом, наивностью и своим присутствием у нас дома в целом. Но речь не о нём, а о Германе.

Вечер на третий пребывания Дани у нас в гостях мы сидели на кухне, выпивали и беседовали. Что можно пить с бельгийцем на кухне? Пиво, конечно. И вдруг к нам заглянул Герман. Когда Герман отдыхал свои двое суток, он одни сутки спал, а вторые сутки смотрел телевизор, всё подряд, и маялся со скуки. В такие дни или вечера он часто заглядывал к нам перекинуться парой слов или выпить чаю. Долго не засиживался, старался быть деликатным, а если видел, что зашёл некстати, уходил сразу. Тогда открыла ему Лена, он зашёл к нам на кухню.