Факультет патологии - Александр Минчин Страница 15

Жизнь моя сузилась в овчинку, и небо для меня существовало только над стадионом. Интересно, думал я, как же бегают бегуны, чемпионы там всякие, неужели им от этого не херово. Я думал, что еще один день, еще два дня, и я пойду к врачу освобождаться, брать справку, что у меня климакс, как у Ирки. Девичества.

В институте шли лекции, люди занимались, а я бегал по стадиону. Теперь — я уже хотел на занятия. Но для этого института были важней мои упражнения по физкультуре.

В пятницу, когда очередной физкультурный день закончился, мы ушли с ним со стадиона последние. Всю жизнь мечтал о такой жизни. И вот она настала!

Бегун и тренер шли к метро, нам был по пути. Чтоб этот путь у него под ногами провалился.

— Как насчет пивка, Борис Наумович? Я угощаю, — спрашиваю я.

— Нет, спасибо, я не пью.

— А фирменную сигарету?

— И не курю тоже.

— Но с женщинами хоть живете? Он был большой и широкий.

— Да, у меня есть жена. — Он улыбнулся.

— Значит, от меня — ничего не хотите?

— Дело не в этом, я, правда, не люблю пива или курения.

— А то я подумал, что вы подумали, что я вас покупаю.

— Ничего страшного, я знаю, что ты хороший мальчик и этого делать не будешь.

— Откуда вы взяли?

— Я наблюдал: бегаешь старательно. Я долго смеялся.

— Что же делать с вашим проклятым зачетом, я ведь его не сдам никогда?

— Во-первых, он не мой, а ваш, я свои все давно сдал, когда в институте физкультуры учился, а во-вторых, если захочешь, то сдашь. Надо только постараться.

— Скорее мое тело и организм сдадут и уйдут из бытия, чем он у меня сдастся.

— Ничего страшного, все так говорили сначала.

— Но я не хочу такого конца!

Он улыбнулся. А я шел и думал, неужели у него нет слабого места. Как точка разбивания у пуленепробиваемого стекла, критическая точка раскалывания. Не может быть, такое место есть у всякого. Но как ее нащупать?

— Я слышал, что те, кто ходит в секции и в них занимается, получают зачет автоматически, и им не надо ходить на занятия?

— Но ты ведь не ходил.

— Но у вас нет такой секции.

— Какой?

— Волейбольной.

— А ты что, умеешь играть?

— Да, у меня первый взрослый по этому виду спорта.

— Когда же ты успел, молодой такой?

— Играл за сборную города у себя. В «Динамо» тренировался.

— Молодец, а я и не знал, что ты спортивный мальчик. Да, секции у нас нет на факультете, секций вообще мало. Жалко.

И тут я ляпнул:

— А хотите, я вам создам волейбольную команду на факультете?

— То есть?

— Сделаю команду, оттренирую и выставим на соревнования.

— И сам играть будешь?

— Конечно, я обожаю волейбол.

— Ты серьезно об этом говоришь?

— Абсолютно!

Вот оно! Нашлось слабое место. То-то же, а я думал, что в мире уже правят не умные, а… физкультурные, и ума больше не надо. А работать надо не ногами, а мыслью, словом работать надо. Управляя.

Ему нужна была зачем-то команда. Он ухватился за нее, и с этого момента командующим стал я.

Хотя еще за мгновение до этого казалось, что, правда: не справиться, не перескочить этого буйвола стройного вида.

— Что тебе для этого нужно, Саша?

О, вот я уже и «Саша» стал, а я думал, он не помнит, как меня зовут.

Теперь командовал я. Парадом, и я хотел им насладиться:

— Зал, расписание, мячей пять-шесть, хороших только, а не нашего, советского производства. Польских, например, золотистых таких, охряного цвета.

— Еще?

— Человек пятнадцать ребят, чтобы имели хоть какое-то понятие о волейболе.

— Да ты что! Где ж это я тебе наберу в педагогическом институте, к тому же на филологическом факультете, столько ребят, да еще нормальных, то есть здоровых. Да еще с понятием о волейболе.

— Хорошо, десять, — согласился я. (Я соглашался.)

Он и этой цифре ужаснулся. Не был уверен, что найдет столько нормальных на нашем факультете.

— Когда ты начнешь? Розыгрыш института в ноябре.

— С первого сентября нового учебного года.

— Успеешь создать команду?

— Попробую, я ведь не волшебник.

— Но сам-то играть будешь хорошо? Не опустив рукава, лишь бы отделаться?

— Я никогда не играл плохо, всегда выходил на площадку, чтобы побеждать! И как так можно говорить, вы ведь даже не видели, как я играю. — Я завелся. — Зверею перед подачей мяча. Бьюсь, не отдыхая, до последнего удара.

Я актер тоже. Как и Ирка, только другого амплуа. Но от нее мне многое уже передавалось. Она лучше знала эту сцену жизни — институт.

— Ну хорошо, успокойся, я верю тебе. Ты такой легковозбудимый, — говорит он, удивляясь.

— Это чисто нервное, — отвечаю я.

— Теперь, кого я могу дать тебе в команду. Ты будешь на третьем курсе…

— Если буду, — вставил я.

— Постараешься. — Он улыбнулся. — Естественно, со старших курсов, где нет физкультуры, никто не подумает ходить и играть. Следовательно, я могу дать ребят только с первого или второго курса, чтобы они ходили к тебе заниматься вместо меня: ты будешь вести табель, отмечать их посещения, и от тебя будет зависеть, поставлю я им зачет или нет.

Это мне понравилось — из просителя в даватели.

— Только отнесись к этому серьезно.

— Обязательно, — о моем зачете речи уже не шло, но я догадывался.

— Не жди, что придут к тебе мастера спорта, скорее всего они играть не умеют. Но ты научишь. — (Интересно, как это он себе представлял, — я не догадывался.) Никто не говорит, чтобы они играли, как ты, но нужна команда, какая бы она ни была, это не важно, зато факультетская. А значит, ведется какая-то спортивная работа на факультете.

Вот что ему было нужно. Но я догадывался, у меня умная головка.

— Капитаном, естественно, я назначаю тебя.

— А?..

— Ну, команды. Ты ее и тренировать будешь.

— А-а, спасибо за доверие. Мы подошли к метро.

— Теперь так: в понедельник подъезжай к двенадцати дня, и мы обговорим условия твоего зачета.

— Они новые будут?.. — Я скромно опустил глаза.

— Скорее всего да. — Он улыбнулся. Однако не легко мужик сдается: я думал, сразу мне на шею бросится.