Вода камень точит - Сю Фудзисава Страница 15

Почувствовав холод, Миясэ достает из пакета горячий чай и делает один глоток. Навстречу ему, волоча обутые в тяжелые ботинки ноги, идут молодые парни, на вид студенты. С чувством новичка Миясэ поглядывает на них и делает еще один глоток. Когда их тени коснулись его ноги, один парень смачно харкнул в сторону.

Тамаки еще не пришла. Закрыл за собой тяжелую металлическую дверь. Голову сдавила тишина, притаившаяся в пустой и темной комнате. Непривыкшие к темноте глаза различают смутные образы несуществующих предметов. Пытаясь отделаться от этих наваждений, рука шарит по стене в поисках выключателя.

Раздается щелчок, освещается коридор и часть комнаты. Войдя в кухню-столовую, Миясэ включает лампу над мойкой. В незанавешенном окне веранды появляется отражение высокого, худощавого человека. Он оборачивается и замечает следы жирных пятен, оставленных кем-то.

Это не мои и не Тамаки, неужели тут побывал кто-то чужой?.. А может, она сегодня не придет?.. — бормочет он себе под нос. — Может, может, — ритмично повторяет он, пытаясь подшутить над самим собой. Взгляд его скользит в раковину, натыкается на оставленные там щетку, тряпку и моющее средство, он едва сдерживается от крика: — Тамаки!.. Давай поедим бэнто с лососем, пока горячее…

Расположившись на полу, он молча поглощает содержимое коробки. В животе еще чувствуется тяжесть от съеденного утром стейка, поэтому он предпочел котлете лосося. На миг задумавшись и прекратив работать челюстями, он чувствует, как барабанные перепонки разрываются от скопившейся в пустой комнате тишины.

В углу пустой кухни-столовой лишь предметы для уборки в картонной коробке, а во встроенном шкафу васицу — несколько ее платьев с ярлыками из химчистки. Он сидит на полу, и нынешняя обитель — двухкомнатная квартира — представляется ему бескрайней пустыней. Подоконник кажется линией горизонта, васицу напротив — огромной пещерой, комната позади кухни напоминает морскую впадину, а сам Миясэ плывет на одинокой лодке в открытом океане.

А может, этот грустный пейзаж есть дежа вю его расставания с Тамаки? Возможно, из-за несходства характеров, половой несовместимости или измены одного из них он сидит здесь один в пустой квартире, с которой тоже придется расстаться.

Мысли, подобные этой, теснились у Миясэ в голове, порой приводя его в отчаяние, а иногда и обнадеживая.

— Здесь нам не место, — слышится низкий голос Савамуры. Перестав жевать, Миясэ улыбается. Сверкает оправа очков, и показывается глаз, обычно скрытый складкой двойного века. Нос щекочет запах твидового пиджака Савамуры, Миясэ отстраняет руку с палочками и отворачивается в сторону.

— Распускаются цветы неведомых прежде страстей…

— Из-за человеческой слабости… — Сначала пригнувшись, Миясэ потом поднимается с колен во весь рост и бросает остатки недоеденного бэнто в мойку. — Что же теперь, молча все это принимать?

Прополоскав рот чаем, а потом с шумом пропустив его в горло, Миясэ закуривает и пинает бумажный пакет. В черном окне веранды загорается и гаснет красная точка. Он ловит себя на мысли, что хочет увидеть свое отражение в женских объятиях. Прищурив глаза, он нетерпеливо ждет того мига, когда его силуэт окажется в объятиях голой девушки среди отпечатков чужих рук на окне.

Не Тамаки, другая, анонимная девушка, присев на колени, жадно сосет его член. Вытянув длинные пальцы, он ласкает ее грудь, сверху ему хорошо видна работа ее щек. Он и на самом деле протягивает руку к ее волосам, ворошит их так, чтобы безучастное стекло отразило его движения. Они настолько реалистичны, что Миясэ начинает казаться, а не духи ли это их прозрачного счастья или же воскресшие силуэты прежних обитателей? Пытаясь избавиться от этого наваждения, он поднимет руку. «Как лапы большого паука», — проносятся в голове слова Савамуры. «Это рука человека, постаревшего на десять лет», — думает Миясэ, глядя на сложные переплетения набухших вен.

Рассеянно обняв отражений головы незнакомки в оконном стекле, Миясэ отходит от окна и направляется в туалет, где стоит запах хлорвинила. В унитазе плавает обрывок не спущенной вчера салфетки.

Он касается своего восставшего продолжения. Краем глаза Миясэ видит ветровку цвета морской волны. Вот он уже сдирает красный тонкий свитер, жадно мнет груди девушки, запечатывает ей рот страстным поцелуем.

Несколько минут он приводит в туалете дог-шоу с той девушкой. Он ласкает ее лоно, белое от струящегося сока. Блеск обручального кольца на его пальце высвечивает бег таксы, проносится Тамаки с вилкой во лбу, он сжимает талию девушки в крепких объятиях. На рукописи мелкими буквами появляется название газеты: «Компанимару», и тут по туалету разносится крик женщины, Миясэ видит планарию в изгибе ее спины.

Постанывая в тесноте домашнего туалета, Миясэ кончает в унитаз. Как при обратной перемотке фильма, он возвращается в действительность и, набрав в ладони воды, моет свой член, вытирает его носовым платком.

Ноги подкашиваются от усталости, кажется, их тянет вниз земное тяготение. Тихо он открывает дверь туалета.

Перед ним стоит Тамаки.

— Неужели мужчины сами… даже, когда есть жена?

— Бывает. Определенно бывает.

Подняв стакан разбавленного водой виски, Фуруя утвердительно кивает головой хозяйке бара.

— Фу, противно! Как-то не интересно, да, Миясэ-сан?

За Накано-плаза была закусочная, куда Миясэ с друзьями частенько захаживали в студенческие годы. Сейчас там расположился бар под названием «Наполеон». С похорон Юки, бросившейся под поезд, — она служила в домостроительной компании, и там у нее случился нервный срыв, — они с Фуруя больше года собирались где-нибудь выпить. Не раздумывая, тот по телефону дал согласие быть распорядителем свадебного банкета у Миясэ, и вот наконец удалось встретиться. Фуруя постарел и выглядел усталым.

— Ведь бывает же? Вот у тебя невеста красавица, и что, тоже дрочишь?

— Ой, стыдно слушать! — жеманно склонив голову, хозяйка «Наполеона» с улыбкой направилась к посетителю, ожидавшему ее в конце стойки.

— Фуруя, ты совсем не изменился — на вид открытый, а к себе не подпускаешь, — говорит Миясэ, отхлебывая виски.

Вспомнив фигуру Тамаки в дрожащем свете лампы дневного света, Миясэ заскрипел зубами. Как будто не понимая, чем он занимался в туалете, она только проронила: «Ты уже здесь…» После чего сказала, что провалялась весь день, немного побаливает голова. Затем они обменялись бесцветным поцелуем, и Тамаки принялась за мойку.

— Я иногда мастурбирую, втихаря, — пришлось признаться Миясэ. Ему было страшно неловко — он не понимал, с чего начался разговор, тем более, что сам он даже не затрагивал эту неприятную тему.

— Вот! Я и хочу сказать, втихаря! — покачиваясь из стороны в сторону и поглядывая на хозяйку бара, поддакнул Фуруя. Затем повернул к Миясэ свое усталое и пьяное лицо. — Вот у меня старшая уже в школу ходит, понимаешь? Еще одного ждем… Дети-то они все хорошие. Ан нет-нет, да и подрочу.