Я буду рядом - Кун-Суук Шин Страница 15

– Итак, мои юные Кристоферы! – Кто-то передразнил профессора Юна. – Кто-нибудь может рассказать мне о названии этой книги?

Они все уставились на книгу в руках юноши. Это был учебник по курсу синтаксиса «Что есть искусство».

– Изменники! – завопил кто-то осуждающим тоном, и веселое настроение компании мгновенно испарилось.

– Какая нам польза от искусства? Оно не в состоянии научить нас, как заработать деньги или найти работу. Оно не может помочь нам на любовном фронте. И уж точно не подскажет, стоит ли нам выходить на демонстрации! – Кто-то изо всех сил повысил голос, будто стараясь изгнать нахлынувшую печаль, но это не помогло.

Настроение собравшихся на лужайке студентов осталось прежним.

Другой студент откинулся на траву, уставился на небо и изрек:

– Помните, что сказал Рембо? Лучшее, что можно сделать в жизни, – это напиться дешевого вина и спать на морском берегу.

– А что делать, когда ты протрезвеешь? Что ты можешь сделать?

– Снова напиться и отправиться бродить по улицам.

– Идиот! Ты считаешь, что сможешь прожить всю жизнь как люди богемы из прошлого века? – завопил студент с учебником в руке. Он вдруг вскочил и бросился бежать.

Студент, который легкомысленно выкрикнул слово «изменники», уперся руками в землю, встал на колени и посмотрел туда, откуда доносились крики митингующих студентов. Я поднялась со скамейки и принялась прогуливаться мимо старых каменных зданий студенческого городка и новых домов с лифтами. Впервые я специально бродила мимо зданий на территории городка. Проходя мимо тех мест, где студенты собирались в большие группы, я вглядывалась в их лица. Поначалу я не знала, кого ищу. Но когда, наконец, поняла, что разыскиваю Мен Сё и Миру, то вернулась под дзелькву и долго сидела в одиночестве на скамейке. Ни его, ни Миру не было.

* * *

Снова приснился этот сон. Мне кажется, что кто-то зовет меня, вот я открываю дверь и выглядываю наружу. Но за дверью лишь непроглядная чернота. Я делаю шаг в темноту и останавливаюсь. Когда я рассказал Миру о своем сне, она крепко сжала мою ладонь. И попросила, чтобы я не следовал за этим голосом. Сказала: если мне еще раз приснится этот сон, то я не должен даже открывать дверь и ни в коем случае не выходить наружу. Неужели я могу контролировать свои действия во сне? Она выглядела такой серьезной, когда спросила: «Ты ведь не выйдешь за дверь, правда?» Мелькнула мысль: «Я видел во сне нечто необычное». Едва я произнес: «Только если ты пообещаешь, что перестанешь искать его…» – Миру резко вскинула голову и посмотрела мне в глаза. Я почувствовал себя очень скверно. Так, словно предал ее сестру Мире. Через некоторое время я извинился. Она сказала, что больше не станет просить меня помочь ей искать его, и посоветовала оставить ее в покое. Она не желала, чтобы я вел себя как ее родители. Я слушал и не говорил ни слова. Миру откашлялась и продолжила: «Если я не выясню, что произошло с человеком, которого ищет сестра, то не смогу жить в ладу с собой».

Как-то раз до начала занятий Миру читала одну из книг профессора. Она была издана шесть лет назад. Неожиданно Миру поинтересовалась, был ли профессор холостяком. Я ответил, что если она подразумевает его жизнь в уединении, то да. Тогда она ответила, что, кажется, знает, почему он живет один. Мне представлялось странным, что она так говорит о совершенно незнакомом человеке. Кроме двух книг стихов, опубликованных в молодости, профессор издал сборник эссе, который как раз читала Миру. В этом сборнике не было упоминаний о его личной жизни, а лишь размышления профессора о поэзии. За десять лет с момента выхода этой книги он так больше ничего и не опубликовал. Ни одной брошюры стихов. Если вы хотели прочитать какие-нибудь его стихи, написанные после издания второго сборника, необходимо было основательно покопаться в старых журналах в библиотеке. До того момента, как Миру предположила, что профессор холост, я не задумывался, женат он или нет. Хотя это предположение не оставляло сомнений. Я спросил, почему она считает его холостяком, и Миру ответила, что он похож на человека, кое-что повидавшего в жизни. Я не понял ее утверждения. Она пробормотала себе под нос, что, вероятно, он видел то, чего не может забыть. Я спросил, почему она так думает. «Здесь в книге есть рисунок без пояснений». Она протянула мне раскрытую книгу и указала на страницу. Здесь не было имени художника, но я сразу понял, чей рисунок.

– Арнольд…

Когда я запнулся, Миру закончила за меня:

– Арнольд Бёклин [8].

Миру, похоже, о чем-то глубоко задумалась. И вдруг сказала, что хочет посещать лекции профессора.

Я удивился:

– Почему вдруг человеку, который перестал посещать свое учебное заведение, взбрело в голову ходить на лекции в другое?

Хотя это не такая уж плохая идея. Возможно, лекции профессора помогут ей сдвинуться с мертвой точки. Я так хотел, чтобы она вернулась к нормальной студенческой жизни. Но когда я произнес это вслух, Миру огрызнулась: «Ты мне и слова не даешь сказать!» С каждым днем она все больше походила на свою старшую сестру. Она заявила, что сделает все возможное, чтобы найти пропавшего человека, которого не удалось разыскать ее сестре. Но разве можно отыскать того, кто умер? Каждый раз, когда Миру собиралась найти его, я не знал, что делать.

Сегодня на лекции я видел Чон Юн. Я думал, что Чон-Юн – это ее первое имя, но, наверное, это все-таки Юн, а Чон – ее фамилия. Похоже, она вернулась на занятия после перерыва в учебе. Она казалась более хрупкой, чем прежде. Я никогда не видел ее взволнованной или счастливой, ни тогда, когда мы только поступили, ни сейчас. Мне всегда было интересно, о чем она думает. Готов поспорить – она меня не узнала. Как-то раз я долго шел за ней. Она двигалась в глубокой задумчивости. Я смотрел на нее и испытывал странные чувства. Она остановилась перед зданием, просто стояла и не входила внутрь. Я тоже остановился и наблюдал за ней. Сколько раз я вот так наблюдал за ней! Как-то я заметил, притаившись у нее за спиной, как она в одиночестве читает Эмили Дикинсон. И вот я наблюдал: она стоит с низко опущенной головой, затем вдруг ковырнула землю ногой, развернулась и поспешила прочь. Все это произошло в одно мгновение.

В тот день я не видел ее на занятиях. А чуть позже узнал – она взяла академический отпуск. Она всегда была одна, всегда старалась держаться подальше от других и от меня. Я не помню, чтобы хоть раз поздоровался с ней. Как-то вечером, в первом семестре, мы все отправились в Иронг в координационный лагерь для первокурсников. Среди множества других студентов она была единственной, кто привлек мое внимание. И я до сих пор это помню. Черные как смоль волосы, рассыпавшиеся по плечам, упрямо поджатые губы, черная жилетка поверх белой рубашки, белоснежные теннисные туфли. Ее глаза в отсветах мерцающего пламени походного костра, отказ петь вместе с остальными, какую бы песню мы ни затягивали в тесном кругу на берегу реки. На следующий день я проснулся на рассвете, с трудом поднялся с земли, на которой лежал вповалку с другими чересчур много выпившими товарищами, и поплелся к реке. У меня ужасно болела и кружилась голова. Около реки я упал на колени, изводимый тошнотой, как вдруг сквозь смутную пелену тумана, поднимающуюся от воды, я заметил ее силуэт. Сначала мне показалось – она умывалась. Ее лицо было влажным. Она считала, что ее никто не видит. Но, заметив меня, она вскочила и низко опустила голову. Она не умывалась, просто плакала, сидя на берегу реки. Ее глаза покраснели и опухли, значит, пролила уже много слез. Она старалась не смотреть мне в глаза, но я двинулся следом за ней. Я уже забыл, что меня несколько минут назад рвало на берегу реки. Она остановилась около головешек вчерашнего костра. Туман навис даже над остывшим пеплом. Она присела перед обуглившимися поленьями. Я присел рядом. Она уперлась руками в колени и закрыла лицо ладонями. Я сделал то же самое. Она подняла голову и положила ее на руки. Я повторил каждое ее движение. Она спросила, зачем я передразниваю. «Чтобы рассмешить тебя!» Думаю, все это выглядело не слишком смешно, потому что она лишь слабо усмехнулась. «Вы меня знаете?» – «Пока еще нет». – «Если вы меня не знаете, то как можете рассмешить?» Она продолжала называть меня на «вы». «Но ты ведь только что рассмеялась». Она внимательно посмотрела на меня сквозь туманную дымку. Ее глаза по-прежнему казались опухшими. Вероятно, она видела, как меня рвало около реки, потому что достала из кармана аспирин, протянула мне, а затем встала и скрылась в тумане. Ушла с опущенной головой.