Повелитель снов - Масахико Симада Страница 15

Мадам ответила ласково:

– Если и ты уедешь в Нью-Йорк, то кто же мне ноги помассирует? Последнее время погода такая переменчивая.

– Я тоже хочу в Нью-Йорк. Хорошо себе придумали: молодого и красивого при ревматизмах держать. У меня у самого на душе – ревматизм сплошной.

– А тебе и здесь работы хватит: пойдешь в редакцию журнала, где работал Macao, разыщешь списки преподавателей английского. Может, в этот момент Macao ходит где-нибудь по Токио со своей коляской. Вот ты, на своих здоровых ногах, и будешь искать человека, похожего на Macao.

– Вы предлагаете мне стоять целый день с сачком на каком-нибудь углу в Токио? Хотелось бы заметить, что во всем мире есть только одна букашка по имени «Macao». К тому же у меня даже нет его фотографии.

В ответ на ворчание Кубитакэ мадам сказала:

– Только одна букашка, поэтому и выделяется. Следуй своей интуиции: как почувствуешь, что это Macao, беги за ним.

– А вам известно, какого размера Токио?

– Как ни странно, очень тесный город. Совершенно неожиданно можешь встретиться со старым приятелем. Так что стой каждый день в каком-нибудь людном месте.

– Будут принимать меня за педика.

– А ты оденься попроще.

– Тогда за бомжа.

– Вот и стань бомжом. А я попрошу Майко, когда она вернется из Нью-Йорка, чтобы иногда навещала тебя. Будет тебе отрада. Так что относись к своей задаче с рвением и упорством. Вот тебе еще одно испытание.

На следующий день Кубитакэ вышел на улицы Токио, как ему сказала мадам Амино, превратившись в бомжа. Но при этом кожа у него была белая, волосы расчесаны на косой пробор. И странное дело: на словах он всячески возражал вдове, но тело его покорно ей подчинялось. Это раздражало его, но вывод «ничего не поделаешь» оказывался решающим.

Ни-че-го не по-де-ла-ешь.

Кубитакэ следовало бы поблагодарить человека, придумавшего эту теорию. Да и всем читателям тоже. Почему?

Потому что это единственная теория, которая заранее дает ответ на любое неизвестное явление в мире. Сравнима с теорией элементарных частиц в физике.

Но Кубитакэ мог бы продвинуться дальше в поисках «ничегонеподелания».

Ничего не поделаешь, раз уж мадам Амино начала поиски сына. Моя работа – быть с ней до самого конца. Как ни смешно, я бывший писатель. Если начнешь писать роман, то нужно продолжать, другого не дано. Ничего не поделаешь. Уж мне ли не знать. Романы не заканчиваются. Их заканчивают суетливые читатели, но не писатели. Я тоже был одним из суетливых читателей и заразился странной привычкой: писать романы. В результате убить роман – единственное, на что я оказался способен. Потому что роман не под силу одному писателю. Да и двум тоже. Ничего не поделаешь. Я последую принятым в мире привычкам и закончу роман. Но тогда он скатится до уровня манерных сплетен. Роману не добиться популярности, если не перевести его на язык сплетен. Сейчас мадам Амино пытается написать роман. Поиск сына? Хорошая тема. Я был писателем, а упал до уровня одного из героев. О'кей, буду делать то, что мне сказано. Ничего не поделаешь. Я же герой романа. Так разорвите, кто-нибудь, этот роман на клочки!

Почему, неизвестно, но ему даже не приходило в голову убежать. Он думал: ничего не поделаешь, все равно за каждым моим движением ведется постоянное наблюдение.

Но ждавшие Годо Владимир и Эстрагон [26]в конечном счете, кажется, смогли с ним встретиться? А землемеру К. [27]удалось войти в Замок?

Точно, я же бросил обе эти книги на середине. Лучше и не вспоминать о них. Я понял, что мне никогда не справиться с тем состоянием, какое было у героев.

Кубитакэ охватило волнение, немного напоминающее то, что он испытывал когда-то. Оно тут же перешло в неприятное предчувствие. Кубитакэ не стал говорить об этом мадам Амино, хотя ему показалось, что «Macao не найдется». Но не прошло и двух дней его «сидения в засаде», как это предчувствие сменилось другой уверенностью.

Парня по имени «Macao» нет на этом свете. Мне нужно найти того, кого изначально не существовало. И что еще хуже, я не могу бросить этот напрасный труд.

Кубитакэ сидел на складном стульчике у западного выхода станции «Синдзюку». В руке у него был счетчик, он не прекращал подсчетов количества прохожих, которых видел. Следующие десять дней он планировал провести таким же образом, выполняя задание мадам Амино.

Метрах в десяти от Кубитакэ стоял монах в широкополой шляпе, он звенел в колокольчик, прося подаяния. Кубитакэ подумал: а вдруг этот монах и есть Macao, надо будет поговорить с ним в ближайшее время. Кто знает, может, найдем с ним общий язык.