В Гаване идут дожди - Хулио Травьесо Серрано Страница 15

Монике больше не хочется говорить ни о себе, ни о Малу, и она переводит разговор на другие темы.

– Скажи, почему такой культурный человек, как ты, дошел до такой жизни? – Ее взгляд скользнул по весьма скромной обстановке моего жилища: старое бюро, стол со сломанной ножкой, три потертых стула, софа, старинные настенные часы, советский черно-белый телевизор на деревянном ящике.

– Заблудился в дремучем лесу, – шутливо ответил я, перефразируя Данте, одного из моих любимейших классиков.

– И, как видно, до сих пор оттуда не выбрался, – сказала она, встав с постели, и начала одеваться. – Я пойду. Завтра с утра у меня деловое свидание, а я никогда не опаздываю на заранее назначенные встречи.

Я не стал спрашивать, что это за деловое свидание, и ограничился вопросом: «Когда теперь увидимся?» Глупый вопрос. Я знал, что мы увидимся, как обычно, в следующий понедельник, но мне было приятно еще раз об этом спросить и быть абсолютно уверенным, что она никуда не исчезнет. Из моей жизни много чего поисчезало, и не хотелось лишаться того малого, что оставалось. Я готов был защищать этот остаток, как дикий зверь кусок мяса.

– Если она тебе так дорога, почему не живете вместе? – спросил меня Франсис.

– Нет, нет, – в голосе Моники слышалась некоторая нерешительность. – Пока лучше ты у себя, а я – у себя.

У Моники была уютная квартира в центре города, где она иногда принимала своих «друзей», и мое присутствие, сказала она, ей бы мешало. Моя же голубятня на крыше была явно мала для двоих.

Эта каморка не годилась для постоянного проживания, но мы шли туда, встретившись на улице в понедельник или в другой день по настроению, чтобы заниматься любовью или просто поговорить за бутылкой рома, под музыку битлов, Рэя Кониффа и Нэта Кинга Коула.

– Когда мы увидимся? – повторил я.

– В понедельник.

– Где? – Этот вопрос был частью неписаных правил игры, очень забавлявшей Монику. Обычно она отвечала: «Там».

Это означало, что, если не идет дождь, я встречал ее на вечерней прогулке в парке близ улицы 21 или на Рампе, где она выгуливала Сэра Чарльза.

Ей-богу, мы и вправду словно рехнулись, ибо достаточно было телефонного звонка, чтобы договориться о встрече, но нам доставляла удовольствие игра, которую мы затеяли.

Видимо, мы начитались нашего старого друга Хулио Кортасара, и она, наверное, видела себя Магой, а я (почему бы нет?) представлял себя Оливейрой с его мистическими встречами или невстречами в Париже. [12]Конечно, у Маги был сын и не было иностранных любовников, то есть она не была проституткой, а Оливейра мог часами сидеть в Клубе Змеи и попивать мате, не изнуряя себя поисками обменного жилья, как я.

Несмотря на некую неопределенность нашего места встречи, мы ни разу не разминулись, возможно улавливая непостижимые любовные флюиды, а может быть, просто потому, что если один не находил другого в условленном месте, то уверенно шел в начало Рампы, к парапету Малекона. Оттуда мы направлялись в мое жилище, где все уже было приготовлено: обед на плите и ром на столе.

Мы могли любить друг друга и не притронувшись к рому, но после нескольких добрых глотков все шло намного лучше.

Алкоголь заставлял меня отвлечься от тяжких дум, молотом бивших по темени, а ее доводил просто до исступления. Она со стонами металась по постели, целиком отдаваясь дикой страсти, а меня в мои годы это возбуждало до крайности. Я совсем терял рассудок, и мы вместе падали в бездну. Но на сей раз на мой вопрос «Где?» она ответила: «Здесь, у тебя, в восемь».