Кухня - Банана Есимото Страница 15

— Как вы можете так холодно судить? — ответила она вопросом на вопрос, и слезы покатились у нее из глаз. — Вы утверждаете, что все время любили Танабэ. Я в это не верю. Вы говорите, что, узнав о смерти его матери, приехали к нему и остались там ночевать. Это гнусная ложь!

Мое сердце наполнилось несказанной печалью.

То, что матерью Юити был мужчина, в каком душевном состоянии я находилась, когда переехала к нему жить, что между нами существовали только поверхностные отношения, она и знать не желала. Она пришла исключительно ради того, чтобы оскорбить меня. И даже если между нами не было никакой любовной связи, после того утреннего звонка она выведала все про меня, узнала, где я работаю, где живу, и приехала сюда на поезде откуда-то издалека. И вся эта мрачная затея не могла помочь ей избавиться от обрушившейся на нее печали. Мне даже стало жалко ее, когда я представила, как она появилась здесь, гонимая переполнявшей ее яростью, неистребимой и беспричинной.

— Мне тоже знакомо чувство сострадания, — сказала я. — Мне известно, как тяжело жить, потеряв близких людей. Но это мое рабочее место, и если вы хотите еще что-то мне сказать…

Я собиралась предложить ей позвонить мне домой, но вместо этого сказала:

— Может быть, вы хотите, чтобы я разрыдалась и пырнула вас кухонным ножом?

Мне кажется, что я произнесла это очень спокойным тоном. Она презрительно на меня посмотрела и холодным голосом сказала:

— Я сказала, что хотела. Извините!

С этими словами она направилась к двери, громко хлопнула ею и удалилась.

От этой встречи никто не выиграл и не проиграл, осталось только неприятное послевкусие.

— Микагэ-тян, у тебя все в порядке? — спросила меня встревоженная Кури.

— Похоже, — сказала Нори, — эта девица немного чокнутая. Я думаю, что она свихнулась от ревности. Держись, Микагэ! — заглядывая мне в глаза, утешительно сказала она.

В тот вечер я отправилась в дом Танабэ забрать зубную щетку и полотенце. Юити дома не было. Я приготовила рис с карри и в одиночестве его съела.

Готовить пищу и есть ее в этом доме казалось мне вполне обычным. Когда я мысленно прокручивала в голове беседу с той девушкой, вернулся Юити.

— Привет! — сказала я.

Хотя он ни о чем не подозревал, а я ничего плохого не сделала, он старался не встречаться со мной глазами.

Юити, послезавтра я должна по срочному делу уехать в Идзу. Поскольку я ушла из дома второпях, мне нужно еще подготовиться к поездке. Я останусь там ночевать. Можешь поесть, еще осталось немного карри.

— Неужели? Я тебя подвезу, — с улыбкой сказал Юити.

Мы поехали на машине, быстро мчались по улицам. Через пять минут мы были у моего дома.

— Юити, — сказала я.

— А? — откликнулся он, не снимая руки с переключателя скоростей.

— Ты… ты не хочешь выпить чаю?

— Ты же собиралась паковать вещи… Но я не откажусь.

— Мне ужасно хочется выпить чаю.

— Здесь на углу над парикмахерской есть чайная, не пойти ли туда?

— Это далеко, надо переходить улицу.

— Но мне нравится это место.

— Хорошо, пошли!

Хотя он не совсем понимал причину, но сразу согласился. Поскольку я была в подавленном настроении, он согласился бы, даже если бы я предложила ему полюбоваться луной над Аравией.

Маленькое заведение на втором этаже было тихим и светлым. Белые стены придавали ему тепло и уют. Мы сидели в глубине зала друг против друга. Других посетителей не было. Слабо доносилась мелодия из какого-то фильма.

— Юити, если я не ошибаюсь, мы впервые вместе сидим в кафе? Как странно!

— Неужели? — Глаза Юити округлились. Он пил пахучий «Earl Grey», запах которого я не переношу. Я вспоминаю, как часто по ночам в доме Танабэ я ощущала этот запах. Когда я смотрела телик с приглушенным звуком, Юити выходил из комнаты заварить чай. Нередко в потоке времени и настроений в памяти всплывают разные события прошлого. И зимой в кафе вдруг вспоминаются совершенно незначительные вещи.

— Я вспоминаю, что мы с тобой так часто вместе пили чай. Вначале я подумал: как может быть такое, что мы никогда не были вместе в кафе. Но это действительно так!

— Забавно! — улыбнулась я.

— Для меня сейчас ничто не имеет вкуса, — сказал Юити, пристально глядя на настольную лампу. — Наверное, я страшно устал.

— Разумеется, — сказала я, несколько удивившись.

— Ты ведь тоже была усталой, когда умерла твоя бабушка. Я и сейчас хорошо это помню. Я вспоминаю, как мы смотрели телевизор и ты часто переспрашивала: «Что ты сказал?» и лежала на софе с совершенно отсутствующим выражением на лице. Теперь я тебя прекрасно понимаю.

— Юити, я страшно рада, что ты наконец расслабился и способен откровенно беседовать со мной. Я почти горжусь этим.

— Что это значит? Ты выражаешься так, словно это перевод с английского. — На лице Юити, освещенном лампой, появилась улыбка. Его плечи подрагивали под темно-синим свитером.

— Что?.. У меня… — начала я, но не закончила фразы. Я просто взмолилась, чтобы ясное впечатление при воспоминании о том, как мы сидели друг против друга и пили вкусный горячий чай в этом светлом, теплом месте, хотя бы чуточку помогло ему спастись.

Слишком откровенные слова несколько приглушают серьезность. Когда мы вышли из чайной, над нами было густо-синее небо и начало холодать.

Когда мы подошли к машине, он, как всегда, открыл дверь и, посадив меня, занял место водителя.

Машина тронулась, и я сказала:

— Очень немногие мужчины отворяют дверь для женщины. Это здорово!

— Так меня воспитала Эрико! — рассмеялся Юити. — Если бы я не делал это для нее, она рассердилась бы и не села в машину.

— Хотя она была мужчиной! — рассмеялась я.

— Да, да, хотя она была мужчиной…

Опустилась пелена молчания.

Уже была ночь. Остановившись перед светофором, мы наблюдали, как перед ветровым стеклом проходят люди: клерки, конторские дамы, молодые и старые. При свете фонарей все они выглядели красивыми. Тонущие в молчаливом ночном холоде, закутанные в свитера и плащи, все стремились отыскать какое-нибудь теплое место.

И тут я подумала, что Юити точно так же открывал дверь для той девушки, и сразу почему-то пристяжной ремень начал мне жать. С удивлением я поняла, что это и есть ревность. Так дети, впервые испытав боль, начинают понимать, что это такое. После того как Эрико не стало, мы вдвоем плыли в этом темном космосе, продолжали мчаться по реке света, приближаясь к какой-то критической точке.

Я все поняла. Я поняла это по цвету неба, по форме луны, по темноте ночного неба, под которым мы ехали. Мерцали огни зданий и уличных фонарей. Машина остановилась перед моим домом.