Игрушечный дом - Туве Марика Янссон Страница 15

— Жуть какая холодная, — ответила София и спрыгнула в ущелье.

Дно его было покрыто галькой — от большой, величиной с голову, до мельчайшей, с крупную бусину. София с бабушкой нашли на скале место с вкраплениями финского граната — он довольно часто встречается в этих местах — и попробовали отковырять кусочки минерала складным ножом, но, как обычно, ничего из этого не вышло. Бабушка и внучка ели хрустящие хлебцы и наблюдали за лодкой, снова скрывающейся за мысом, папа уже расставил сеть и теперь возвращался назад.

— Знаешь, иногда, когда все слишком хорошо, мне становится жуть как скучно, — сказала София.

— Вот как, — откликнулась бабушка и взяла новую сигарету. Это была всего лишь вторая за полдня, обычно она старалась курить тайком.

— Такая скука, — продолжала София. — Я хотела залезть на вышку, и то папа не разрешил.

— Жаль, — сказала бабушка.

— Не жаль, а жуть как глупо.

— Где ты подцепила это словечко, говоришь «жуть» каждую секунду.

— Сама не знаю. Но мне нравится так говорить.

— Лиловый просто жуть какой противный цвет, — сказала бабушка. — А я однажды нашла мертвого поросенка. Мы с твоим папой варили его целую неделю, потому что папа хотел принести его скелет в школу, на урок зоологии. Вонь стояла ужасная. Вот это действительно была жуть.

— Что? — недоверчиво спросила София. — Какая школа?

— Твой папа был тогда еще маленьким.

— Папа? Маленьким? Что еще за поросенок? Что ты сказала?

— Уф, — вздохнула бабушка, — ничего. Я сказала, твой папа тогда был таким же маленьким, как ты сейчас.

— Папа большой, — сказала София, просеивая песок между пальцами.

Они помолчали, каждый о своем. Потом бабушка сказала:

— Он думает, что я сейчас лежу под зонтом и сплю.

— А ты вместо этого сидишь тут и потихоньку куришь.

Они выбирали камешки, еще недостаточно отшлифованные водой, и бросали их в море, чтобы они стали покруглее. Солнце продолжало свой маршрут, папа опять огибал мыс, вытаскивая и проверяя сеть и снова опуская ее в море.

— Жуть какой плохой улов, — сказала бабушка. София встала.

— Послушай, я, пожалуй, пойду искупаюсь, а то сегодня я купалась всего два раза. Ты не будешь без меня скучать?

— Я тоже пойду купаться. Подумав, София сказала:

— Хорошо, я разрешаю тебе искупаться. Но только в том месте, где я тебе покажу.

Они помогли друг другу вылезти из ущелья и обошли гору, чтобы их никто не заметил. Недалеко от навигационной вышки была большая глубокая яма с водой.

— Ну как, подходит? — спросила София.

— Подходит, — согласилась бабушка, разулась и опустила ноги в воду. Со дна поднялся столбик коричневой мути, побежали пузырьки, и снова поверхность стала гладкой. Вода была теплой и приятной.

Бабушка опустила ноги поглубже и пошевелила пальцами. Там, где яма суживалась, росли кусты вербейника, а заячья капуста раскрашивала склон горы желтыми полосами. Было видно, как папа зажег костер, от него тянулся вверх прямой дымок.

— Мне кажется, — сказала бабушка, — мне кажется, что я еще никогда не видела здесь такой тихой погоды. Тут всегда было ветрено. Он каждый день уходил в море, если только не было шторма. У нас был парус со шпринтовом. Он управлял, а я следила за вехами в темноте и едва успевала говорить: право руля, лево руля, полный вперед, а однажды, когда штурвал соскочил…

— Ты прикрепила его шпилькой, — перебила София.

Бабушка поболтала ногами в воде и ничего не сказала.

— Или, кажется, это была английская булавка, — поправилась София. — Иногда я все путаю. А кто управлял лодкой?

— Твой дед, разумеется, за которым я была замужем.

— Ты была замужем? — София страшно удивилась.

— Жуть какая глупость, — пробурчала себе под нос бабушка, а вслух сказала: — Попроси своего папу рассказать о предках, пусть нарисует тебе наше древо, если тебе это интересно.

— Я в этом не уверена, — вежливо сказала София. — К тому же сейчас я немного занята.

Навигационная вышка, белая, с красным треугольником посередине, была очень высокой. К тому же планки так далеко отстояли друг от друга, что нога едва дотягивалась до следующей, и после каждого шага появлялась дрожь в коленях, несильная, но все же приходилось ждать, покуда она пройдет. Только после этого можно было лезть дальше. София успела забраться почти до самого верха, когда ее заметила бабушка. Бабушка сразу поняла, что кричать нельзя. Нужно ждать, пока девочка спустится. Это не очень опасно, дети ловкие и цепкие, как обезьяны, и, если не испугать их внезапным окриком, ничего не случится.

Теперь София поднималась совсем медленно, с длинными остановками перед каждой новой ступенькой. Было видно, что ей страшно. Бабушка вскочила на ноги, ее палка покатилась и упала в яму, почва угрожающе закачалась под ногами. София сделала еще один шаг.

— Отлично, — крикнула бабушка. — Теперь осталось совсем немножко до верха!

София шагнула еще раз. Вот она обхватила руками последнюю планку и застыла.

— А теперь спускайся, — приказала бабушка. Но девочка не трогалась с места. Нещадно пекло, вышка блестела на солнце и слепила глаза, контуры ее расплывались.

— София, — позвала бабушка, — моя палка скатилась в яму, мне трудно стоять.

Она подождала немного и закричала снова:

— Ты слышишь меня? Мне жуть как плохо! Просто жуть как кружится голова, мне нужна моя палка!

София поползла вниз — осторожно, шаг за шагом.

Паршивая девчонка, подумала бабушка, гадкий ребенок. Но вот что получается, когда человеку запрещают делать то, что ему интересно и с чем он в свои годы может справиться.

София спустилась на землю. Она вытащила из ямы палку и, не поднимая глаз, протянула ее бабушке.

— Ты здорово лазаешь, — строго сказала ей бабушка. — И ты смелая девочка, я же видела, что тебе было страшно. Рассказать папе или не надо?

София пожала плечами и взглянула на бабушку.

— Лучше не надо, — ответила она. — Но не забудь поведать об этом на смертном одре, чтобы это не кануло навсегда.

— Жуть что за блестящая идея, — сказала бабушка.

Она доковыляла до матраса и села рядом на землю подальше от лилового зонта.