Пощечина - Кристос Циолкас Страница 15

Анук посмотрела в зеркало и криво улыбнулась самой себе. Вокруг рта морщинок прибавилось, определенно. Ты становишься тщеславной, крошка, пожурила она себя. Она спустила воду в унитазе, выключила свет в ванной и опять легла. Рис что-то недовольно буркнул во сне, потом повернулся, обнял ее одной рукой. Тело у него было теплое и потное. Анук глянула на будильник: 5.55. Теперь уж она не заснет. Она поцеловала Риса в плечо, потерлась губами о жесткие волоски на его гладкой мальчишеской коже, имевшей соленый вкус, и выскользнула из-под его руки.

— Все нормально? — пробормотал он.

— Угу.

В следующую минуту она уже блевала в унитаз. Подняв голову, она увидела, что Рис с тревогой смотрит на нее сверху вниз. Правой рукой он прикрывал свои гениталии, она чуть не рассмеялась. Она показала на полотенце. Он нагнулся и вытер ей рот. Какой милый, с благодарностью подумала она и почти тут же усмехнулась про себя: должно быть, он меня очень любит.

Она выпрямилась, чмокнула его в лоб:

— Все в порядке.

В его зеленых глазах застыла тревога.

— Рис, ничего страшного. Просто немного простыла.

— Возьми отгул. — Он зевнул.

— Как же, отгул.

— Нет, правда. Я тоже возьму.

Он мочился в унитаз. Она еще не смыла свою блевотину, и его безразличие вызвало у нее отвращение. Внезапно ей захотелось обидеть его, сказать, что свой отгул она меньше всего хотела бы провести в компании с кем-либо. Она потерла живот и глянула на упругие ягодицы возлюбленного, на красивый изгиб его спины. В стране найдутся, наверно, сотни, может быть, тысячи женщин вдвое моложе нее, которые грезят о Рисе во сне и наяву. Некоторые из них охотно выцарапали бы ей глаза за то, как она обращается с их кумиром.

Рис спустил воду и повернулся. Он улыбался.

— Ты омерзителен.

Не отвечая ей, он почесал яйца. Она вытолкала его из ванной. Ей хотелось встать под теплую воду, хотелось побыть одной. Она залезла под душ и долго нежилась. После почувствовала себя лучше. Снова почувствовала себя самой собой.

Этим утром им обоим следовало быть в студии, но Рис поехал на машине, а она — на трамвае. Она предпочитала общественный транспорт, потому что это давало ей возможность почитать, сделать записи или просто подумать. Рис заявлял, что теперь трамваи и поезда не для него: он стал слишком узнаваем. Она считала, что он просто выпендривается. Конечно, внимание парочки хихикающих школьниц — не большое удовольствие, однако роскошный гардероб его сериального героя не имел ничего общего с его собственным спортивным стилем, и если учесть, что при этом он всегда надевал большие темные очки и спортивную шапочку с надписью «Бомбардиры» [35], относительная анонимность ему была обеспечена. К тому же, как она часто его поддразнивала, многим из тех, кто идет утром на работу, нет никакого дела до звезды «мыльной оперы». Рис улыбался, но заявлял, что ей не понять, каково это, когда тебе не дают проходу или, того хуже, прилюдно унижают. Ей пришлось признать, что в его словах есть доля истины. Когда они только начали встречаться, в одном из баров к ним подошел пьяный и не очень умело заехал Рису кулаком в лицо. «Гомик гребаный, актеришка сраный», — заорал он, объясняя причину своей агрессии, когда его скрутили вышибалы.

Гомики гребаные, продюсеры сраные. Она не очень-то жаждала попасть на утреннее совещание. За последний месяц стиль ее письма стал цветистым, нарочито напыщенным и в то же время ироничным и критичным. В ее новом сценарии молодая девушка цитирует поэта и рок-певца Верлена [36]. Но совещание обещало быть напряженным не поэтому. Продюсеры и телекомпания в целом поздравляли друг друга с тем, что в сюжет сериала, идущего ранним вечером, удалось вставить линию, поднимавшую проблему кровосмешения. Мы проявили «смелость», «ответственность перед обществом», нахваливали они себя. Анук не питала иллюзий относительно того, что они делают. По сути, это была вариация неоднократно использованной темы насилия над детьми, вскользь затрагивавшая проблему сексуальной эксплуатации ребенка. Жертва и ее отец были второстепенными персонажами, только что поселившимися по соседству с семьей главных героев. Таким образом, если б рекламодатели выразили протест, эту парочку можно было бы легко выбросить из сериала без особого ущерба для основной сюжетной линии. Хотя никто не возражал. Им «удается творить со вкусом», как любил повторять исполнительный продюсер. Впервые услышав это, Анук расхохоталась. Один из сценаристов, Джонни, рассказал ей об одной своей приятельнице из Голливуда, занятой в создании сериала о Второй мировой войне. По электронной почте она прислала Джонни секретный циркуляр, распространенный среди сценаристов. Одно предложение было выделено: «Все сцены в газовых камерах должны быть исполнены со вкусом, они не должны оскорблять чувства зрителей». Анук прикрепила копию циркуляра дома над письменным столом. Если когда-либо у нее возникнет ложное впечатление, что она сделала блестящую карьеру или, того хуже, что у нее важная работа, одного взгляда на циркуляр будет достаточно, чтобы она быстро спустилась с небес на землю. Из сумки, которую она поставила между собой и сидящим рядом благодушным стариком, Анук достала свой последний сценарий и стала читать. Она улыбнулась про себя. Пожалуй, сегодня утром ее захотят растерзать на кусочки.