Камикадзе - Илья Стогов Страница 15

В легальной жизни она работала скромной служащей 18-го муниципального округа Рима. В тот момент Барбаре было двадцать семь.

С детства она мечтала стать учительницей, но, приехав из своей глухомани в большой город поступать в педагогическое училище, случайно познакомилась с активистом одной из левых организаций. Левак-обольститель сперва уговорил ее бросить все и уехать с ним в Рим и через некоторое время (Барбара считалась довольно хорошенькой) даже женился на ней.

Впрочем, всего через пару месяцев после свадьбы он ушел от Барбары к ее ближайшей подруге. Вскоре после этого Барбара сближается с «Красными бригадами» и начинает вести аскетичную жизнь революционера.

Никто из сослуживцев не мог и заподозрить, что эту милую, немного полноватую молодую женщину разыскивает половина полиции Италии. Взяв на работе отпуск на два дня, она едет в Турин и в упор расстреливает председателя тамошней коллегии адвокатов.

В ее по-пролетарски скромной квартире хранится арсенал, которого хватило бы на небольшую армию, она лично оперирует раненых бригадистов, а из бланков своего учреждения делает замечательные фальшивые документы для террористов...

Когда полтора года тому назад он дописывал эту главу своей книги, то и предположить не мог, что настанет время и такой же жизнью придется жить ему, Даниилу Сорокину.

Это была просто книга, которую он очень хотел написать. А вышло совсем иначе... Через полгода после того, как им домой впервые позвонил Густав, Полина сказала, что перестает его узнавать.

(ты отдаляешься от меня. мы больше не вместе?)

Он и сам понимал, что теряет контроль над ситуацией... что дела принимают не тот оборот, какой он предполагал. Он знал, что она права, но не мог себе в этом признаться, и в то утро они чуть не поругались.

Полина... Его единственная любовь...

Она просыпалась поздно... была б ее воля, валялась бы в постели и до обеда. Розовая, заспанная, она вылезала из-под одеяла, тянулась, стоя голой посреди комнаты, и отправлялась в душ. Он смотрел на все это и каждое утро ловил себя на одной и той же мысли: больше никогда в жизни не будет у него такой женщины.

Он хотел ее постоянно. Как пятнадцатилетний мальчишка. Это было унизительно. Он понимал, что зависит от нее... как джанки от героина... он даже не думал с этим бороться.

Впрочем, она испытывала то же самое. Она любила, когда он ее целовал... она говорила ему «еще! еще!»... она смеялась от восторга... она требовала, чтобы он был быстр... еще быстрее!.. быстрее, чем hard-core!.. пли-и-ззз!..

После того как он наконец отрывался от нее, она говорила: «Не знаю, какой уж ты там писатель... но любовник... как сказать?.. в общем, неплохой»... Он улыбался и прикуривал им по сигарете, она клала голову ему на грудь, и счастливее его не было никого на свете.

Это было похоже на невысокого пошиба сериал, но ему казалось, что он полюбил ее в первый же вечер. Увидел ее, заговорил с ней, в первый раз коснулся ее кожи – и пиздец.

Был обычный октябрьский вечер. Редактор журнала, для которого Даниил в то время писал, поинтересовался, не желает ли он сходить на вечеринку.

– Что за вечеринка?

Редактор вытащил из ящика стола конверт с приглашением и объяснил, что банк, спонсирующий их журнал, известную радиостанцию и пару ежедневных газет, а также, по слухам, давший денег на избирательную кампанию нынешнего главы города, представляет новую региональную программу.

– Должно быть весело. Сам бы пошел, но... Верстка к концу подходит. Не успеваю.

Даниил взял конверт и вечером, надев чистую рубашку, отправился искать указанную в приглашении резиденцию на Каменном острове.

Настроение испортилось сразу, как он вошел. Захотелось обернуться, найти глазами камеру и понять, что да, все правильно, это кино, а в жизни так не бывает.

На крыльце громадного, похожего на торт здания лиловый негр забрал у него из рук куртку и исчез вместе с ней в глубинах необъятного гардероба.

В холле, куда проводил его безмолвный и торжественный охранник, негромко переговаривалась публика – человек сорок-пятьдесят. Кроме него, все мужчины были в худшем случае во фрачных парах.

Они были галантны и тщательно выбриты. Они пахли вкусными афтешейвами и пили дорогие аперитивы. С ними рядом стояли их женщины в платьях, которые без пары килограммов бриллиантов вроде как неудобно и надевать.

Роскошно убранный зал, наборный паркет, тяжелые шторы... В таком месте хотелось разогнуть согбенную спину, закурить сигару и, может быть, даже обратиться к кому-нибудь «сэр».

(кретин он, этот редактор. мог бы и предупредить.)

Программа вечера вполне соответствовала интерьеру. Сперва перед публикой выступил директор банка. Он вкратце рассказал, как именно вверенное ему учреждение собирается облагодетельствовать наш город. Улыбался он так старательно, будто у него свело сразу все мышцы лица.

Потом гостям предложили шампанское и закуски. И того и другого было столько, что не очень большой африканской стране хватило бы на пару лет безбедной жизни.

Под конец было объявлено, что перед собравшимися выступит камерный оркестрик. В углу зала появилось несколько типов с виолончелями и клавесином.

Самый главный и самый лысый из типов вышел на край невысокой сцены и объяснил, что его музыканты рады возможности представить свое творчество на суд столь изысканной публики. Лысому поаплодировали.

Он добавил, что традиции дворцового музицирования возрождаются именно благодаря тем, кто собрался сегодня в этом зале. Ему еще раз поаплодировали. Немного пожиже.

Он не успокоился и рассказал, что сегодняшнюю программу его музыканты разучивали почти полгода. Специально, чтобы порадовать сегодняшних приглашенных. На этот раз аплодисменты звучали так, будто у зрителей болели ладони.

Лысый наконец слез со сцены, и типы в концертных фраках затренькали-запиликали что-то, на вульгарный вкус Даниила, невыносимо занудное. Впрочем, присутствующим нравилось. Они отставили недопитые фужеры и потянулись поближе к сцене.

«Пижоны», – зло подумал он и вышел на небольшой, не больше футбольного поля, балкон.

Там он увидел Полину.

В зале скрипели на виолончелях музыканты и дородные мужчины вели неспешные, преисполненные глубинного смысла разговоры, а на балконе рядом с ним стояла девушка, лучше которой он никогда в жизни не встречал.

Некоторое время они молчали и просто курили. Скосив глаза в ее сторону, Даниил начал издалека:

– Как вам вечеринка?

– Тоска смертная.

– Да? Я думал, таким девушкам, как вы, должно нравиться.

– А какая я девушка?

Голос у нее оказался спокойный, уверенный... с этакой волнующей сексапильной хрипотцой. Она повернулась к нему, выкинула в темноту докуренную сигарету и достала из пачки новую.