Город с названьем Ковров-Самолетов - Наталья Арбузова Страница 15

Сильфида работала так же точно, не бей лежачего, территориально вблизи Ударника. Вязала на работе Нестреляеву свитер. Заданную ей, крошечке-Хаврошечке, сроком до октября месяца программистскую работу Нестреляев с его оборудованной головой сделал за десять минут. Попутно обнаружил, что у него теперь в мозгу не просто глобальный информационный справочник с выходом в мистику, но и вообще мощный компьютер с неформальными эвристическими ходами. Ладно, пока затаимся.

Как все добрые люди, Нестреляев звонил Сильфиде в конце дня на работу, встречал ее поодаль на улице, и они шли мимо вкусно пахнущих решетчатых окон фабрики Эйнем – Красный Октябрь на стрелку. Байдарки там тогда уже не плавали, но все равно было уютно. Не торопи меня, читатель, я незримо побуду с ними. Долгая любовная прелюдия меня не утомляет, не знаю как тебя. Знаешь, в их отношениях поразительный баланс. Ну просто невозможно определить, кто кому делает одолженье. Все держится на соплях, или на деликатности, и как держится! Карточный домик замер в хрупком изяществе своих конструкций.

И жилищная очередь на работе экс-жены Нестреляева замерла. Хорошо, что вспять не шла, и так бывает. Но в варианте однокомнатной квартиры не оставалось никакой надежды, что мальчик будет жить с матерью и отец сможет с ним регулярно видеться. А в случае двухкомнатной квартиры была. Вся очаровательная троица с Чистых Прудов очень одобряла Нестреляева в его решимости ждать и дождаться.

Июнь пришел, такой же безоблачный. Казалось, что в жизни только и есть, что клумбы, да фонтаны, да светлые вечера, да ретроспективы фильмов хороших режиссеров. В ранней юности Нестреляеву приснился зеленый сон. Огромная лужайка, яркая трава – зеленый платочек от господа Бога. Он идет со своей неведомой возлюбленной, и оба смеются, обратившись лицом друг к другу. Ему приснился рай. Пусть они с Сильфидой немного попасутся на этой лужайке. Пока их гнать не за что. Я должна признать, что Нестреляев меня обхитрил. Его своевольный выбор лучше, чем я могла бы придумать. Получился просто суперкласс.

Теплыми июньскими вечерами Нестреляева дома устойчиво не было, и если кто и вспоминал о нем, то застать не мог. Застал настойчивый Сашка Егупецкий, третий наш экскурсант в этот не совсем 71-й год. У Сашки прелестные живые карие глаза, он весь похож на эрдельтерьера – почти квадратный, кудрявый, рыженький. Позднее, перед отъездом, он успел стать раздражительным и неадекватным. Должно быть, отъезд тяжело дался ему. А сейчас он так мил в своем всеобъемлющем жизнелюбии. Немного врунишка, коэффициент доверия 40 %, от повышенной эмоциональности и буйной фантазии.

Этот Сашка – прирожденный читатель, с прекрасным художественным вкусом и сильной интуицией. И сам почитай поэт. Он прихватил Нестреляева вечером, когда тот уж возвращался с Чистых Прудов, отконвоировав Сильфиду домой. Было здорово поздно. Но неформалу Сашке нипочем уйти пешком к себе на Староконюшенный и после закрытия метро. Он вошел вместе с Нестреляевым, прочно сел на коммунальной кухне, затихшей и опустевшей. Пока Нестреляев караулил чайник, Сашка объяснял ему, как хорошо на Брайтон Бич. Нестреляев уж видал пресловутый Брайтон, но не мог рассказать об этом Сашке. Да и сам теперь толком не знал, было это во сне или наяву. Мистический опыт путешествия с Агасфером уж начал стираться под сильным воздействием такого реального или хотя бы правдоподобного счастья. Нестреляев вежливо слушал.

Потом пошли на цыпочках с чайником к Нестреляеву в каморку. Добренькая старушка крепко спала. Сашка шепотом читал стихи, полез к Нестреляеву на письменный стол за пером что-то записать. Быстро разглядел наметанным глазом в бумагах Нестреляева, что он там понацарапал. На следующий же день схватил друга в охапку и поволок силком в какое-то литобъединенье. Нестреляева там так разругали, что от огорчения он забыл здесь, в подъезде на Сретенке, сумку с продуктами, прицепив ее за перила, пока отпирал дверь. Не в укор будь сказано будущему соседу дяде Игорю, авоська провисела в неприкосновенности, доколе Сильфида не пришла приводить мила друга в чувство. Они там сказали, что написанное цинично. Я вся трясусь от гнева. Уж коли мой Нестреляев циничен, то кто тогда целомудрен. Сильфиде сразу пришла в голову здравая мысль: литобъединенья для того и существуют, чтобы вовремя заметить, отловить и уничтожить все талантливое, поднимающее голову.

Сильфида читала всю его писанину как равная. Замечаний не делала, но часто словесно продолжала написанное как свое. Она вообще не была склонна к поклоненью. А вот к полному единомыслию с ним приходила совершенно естественно. Казалось, сейчас сядет и напишет нисколько не хуже. Однако ж не садится. Стоит как стрекозка над его головой, трепещет крылышками. Видно, силы потайные, силы великие определили ей роль нестреляевской музы, к которой она отнеслась так же естественно, как ко всему на этом свете и в потустороннем мире. Будто ясный, неискаженный отклик пришел наконец на его голос, отраженный от всего сущего. Ровно стерлась мучительная граница между внутренним его миром и внешним. Словно он прорвал блокаду и соединился со всем сотворенным. Эти два поэтических созданья – Нестреляев и Сильфида – образовали такую устойчивую конфигурацию, что теперь ему хоть кол на голове теши. Никакая неприязненная критика не могла его пронять, если Сильфида говорила иное. Слишком очевидно пряма, нельстива и умна она была.

Кроме всего прочего, Нестреляеву крупно повезло с квартирной хозяйкой и соседями «из бывших». Его графомания скоро сделалась очевидной и тактично замалчивалась, если не молчаливо поощрялась. Но бывшие есть бывшие, они помягче нонешних. При другом составе жильцов бессонные занятья Нестреляева скоро снискали бы в квартире классовую ненависть.

Тут два отдела кадров синхронно спохватились, что у Нестреляева и Сильфиды накопилось по два неиспользованных отпуска. У них обоих долго не было настроенья ездить в одиночку. Обнаружив оплошность, кадровики двух институтов полдня дружно рвали и метали. Вдруг приказом выгнали наших двоих на месяц в отпуск с послезавтрашнего дня. В начале июля, а не в декабре, как водится. Еще кой-какие отгулы за прогулы у них набрались, даже довольно много. И щуку бросили в реку. Не иначе как цыганка в розовых юбках руку приложила.

Собрались в один день, с безоговорочного благословенья седенькой синички, по северным городам. Один саквояж несли с двух сторон за две ручки. Когда удалялись с Чистых Прудов, в небе выстроились ангелы, трубили в трубы и пели примерно так: «Чудным огнем пылает сердце нежно, счастье такое лишь только Бог дает». Из обоих окошек смежных комнаток, где обитал прелестный триумвират, виднелись две разномастные головки и махали изящные руки. Вместо дружного трио остался тихий дуэт.

Я надеюсь, читатель, что тебе еще не наскучило слово «счастье», которое пошло употребляться чуть что не в каждом абзаце. Ну дай им побыть счастливыми, не дыши, не спугни чуда. По-видимому, оба они представляют образцы человеческой породы, не утвержденные естественным отбором. Для жизни требуется что-то другое, более жесткое. Или они должны быть защищены каким-то другим общественным устройством, в котором наиболее тонкое особо выделено. Сама по себе природа не поощряет их к тому, чтобы именно они оставили потомство. А вообще-то я буду рада, если ошибусь. Может быть – сильное и твердое не победит.