Санки, козел, паровоз - Валерий Генкин Страница 15

Посылаю конверты и бумагу.

5.2.42 № 16

Здравствуйте, дорогие!

Прежде всего прошу вас не очень беспокоиться за меня. На тот род войск, к которому сейчас принадлежу я, выпадает сравнительно меньшая доля опасности, чем в других частях. Пишу это для того, чтобы вы не предавались лишним и бесполезным тревогам.

Я здоров и, несмотря на переутомление, чувствую себя физически хорошо. В бессонные ночи, в часы крайнего напряжения, мои мысли всегда с вами. Я мечтаю о том, как снова увижу вас, прижму к сердцу. Эти желания бывают ощутимы до физической боли. Дорогие папочка и мамочка, берегите себя. Меня не оставляют мысли о том, что я не всегда достаточно хорошо относился к вам. Вы так много сделали для меня, что это трудно выразить словами. Отдали мне лучшие годы жизни. Конечно, я часто раскаивался после какой-нибудь грубости, я и раньше понимал, что бывал недостаточно внимателен, а теперь сознаю это с особенной ясностью. Я просто огцугцаю физическую потребность приласкать вас, сказать, что очень люблю вас, а если обижал иной раз, то причиной тому невозможность для человека всегда управлять своими поступками — сгоряча он может сказать и сделать то, в чем позже будет раскаиваться. Мамочка и папочка, половина моей жизни принадлежит вам. В каких бы положениях я ни оказался, мои мысли всегда будут с вами.

Дорогая Лелечка, когда-то ты сказала, что у меня недостаточно твердый характер. Ты была права, малютка. Но я прохожу сейчас суровую школу. Характер мой закаляется. Я часто смотрю на твою фотографию и фотографию Виталика. Жизнь моя слита с вами. В тяжелые минуты, часы и дни, которые приходится переживать, я вспоминаю о том, что дома меня ожидаешь ты и другие близкие, и это вселяет новые силы. Хотя и холодно, и испытываешь крайнюю усталость, но при мысли об этом становится теплее, и я обретаю бодрость.

Я вам пишу общее письмо — хочу, чтобы вы были единой семьей. Лелик, ты должна быть поддержкой для моих родителей. Знаю, что тебе тяжело. Если мне суждено вернуться, а я надеюсь, что вернусь, — я сниму с тебя эти непомерные заботы.

Будьте здоровы, мои дорогие и любимые.

Целую вас крепко-крепко.

Ваш Ося

Мой адрес: Действующая Красная армия. Полевая почта № 43. 206 отд. гвардейский минометный дивизион. Воентехнику Полякову.

14.2.42 № 19

ДЛМ!

Впервые за неделю мне удалось спокойно побриться и даже помыться до пояса теплой водой. Жаль, что баня остается несбыточной мечтой, а кроме того, я уже месяц не стригся, и скоро у меня будет шевелюра, как у библейского Самсона.

Виталику уже два года. Поздравь его от меня и извинись за опоздание. Скажи ему, что папа еще не совсем покончил со своей рассеянностью. Подарок я, к сожалению, отсюда прислать не могу. Я больше не спрашиваю, помнит ли он меня. Я для него сейчас чужой, но только бы увидеться с ним! Отношения бы сразу наладились.

Как твое здоровье, малютка? Я боюсь, что ты мало обращаешь внимания на свое питание. Прошу тебя, следи за собой. Следи также за моими родителями. Я не пишу о Виталике — знаю, что ты всем пожертвуешь для него. Береги Евгению Яковлевну. Только в разлуке познаешь, насколько мы подчас несправедливы и невнимательны к родителям. Постараюсь посылать тебе побольше денег. Мои личные расходы очень незначительны, а я сейчас, вероятно, буду получать тысячу с лишним рублей в месяц (точную сумму не знаю, т. к. еще не получал фронтовую зарплату).

Дорогая малютка, напиши, каково состояние папы. Где Семен Михайлович? Имеете ли вы о нем сведения?

БЗ ЦТВКК ТО ПРИЗ

26.2.42 № 23

ДЛМ!

Я тебе уже писал, что выслал деньги. Оказалось, что их не отправили. Вот что значит давать поручения! Сегодня высылаю тебе 1100 р. Двести рублей передай Фане. Им с Долей, вероятно, трудно сводить свой бюджет. В отношении себя ничего нового сообщить не могу. Не беспокойся за меня. Мне бы только получать от тебя и от мамы письма, и все было бы хорошо.

Вчера был в бане и сразу помолодел Осталось постричься, чтобы принять нормальный вид. Сейчас потепление. В полушубках становится жарко.

БЗ ЦТВКК ТО ПРИЗ

13.3.42 № 27

ДЛМ!

Очень скучаю без твоих писем. Не найду объяснения столь упорному молчанию. Косвенные сведения о тебе имею от Доли, но это меня, конечно, мало удовлетворяет.

В последнее время сильная облачность, налетов стало поменьше. В ясные дни немецкие самолеты начинают гудеть, как потревоженные пчелы. Бомбежки стали настолько привычным явлением, что даже трехлетние дети, услышав звуки разрывов и пулеметной стрельбы, говорят с пониманием: «пулемет», «бомба».

Сегодня получил зарплату. Посылаю 600 рублей. Мне не хочется заниматься каким-то распределением денег, поэтому прошу тебя по своему усмотрению и своим возможностям помогать Фане. Я живу сносно. Питаюсь иногда совсем прилично (когда нахожусь в расположении дивизиона), иногда похуже (когда отрываюсь от части). Во всяком случае, мы на себе чувствуем осуществление лозунга: «Все для фронта». Получаем мясо, масло, консервы — словом, самые хорошие продукты. Я часто думаю о том, как с питанием устраиваетесь вы. Напиши мне, малютка, обо всем подробно.

На днях произошло крупное событие: я был в штабе армии и попал там в парикмахерскую. Теперь я стал моложе на десять лет. Вообще же я постарел, детка. Война старит. Вот вернусь стариком, и ты меня разлюбишь.

БЗ ЦТВКК ТО ПРИЗ

19.3.42 № 29

ДЛМ!

Сегодня получил твои письма от 23 и 25.2.42. Сегодня же пришли три открытки от папы и мамы.

Лелик, ты пишешь о каком-то постановлении в отношении лиц, выехавших из Москвы. Признаюсь, мне ничего не известно об этом. Напиши мне подробно об этом постановлении. Мне кажется, что ты и мои родители сумеете вернуться в Москву. Думаю, то же относится и к твоим родителям. Я не пишу об этом с уверенностью, т. к. не знаю содержания документа. В любом случае справку о том, что я нахожусь в действующей армии, пришлю.

Открытки папы звучат очень уныло. Он пишет, что ему нужны сапоги. Не знаю, можно ли вам получать посылки из Москвы, но я там оставил у Доли свои сапоги. Напишу брату, чтобы он выслал их папе.

Из твоего письма видно, что тебя сильно волнует вопрос возвращения в Москву и сохранения квартиры. Видишь ли, детка, признаться, этот вопрос меня до сих пор не очень занимал. Конечно, кое-что из вещей на московских квартирах скорее всего пропадет, но на Псковском у С.М. в комнате, по-моему, почти ничего не оставляли, в комнате у Е.Я. тоже. Сундук в темной комнате заперт. У нас на Арбате тоже не очень-то много вещей. Жаль будет, если испортят книги.

Если останусь жив, то, уверен, после войны мы возвратимся в Москву. Предпринимать к.-л. хлопоты отсюда я не в состоянии. Наведи справки, как обстоит дело с семьями командиров-фронтовиков. Не думаю, чтобы им был закрыт доступ обратно в Москву.