Девушка по имени Августа - Вадим Норд Страница 15

Анна Владимировна поиграла выщипанными в ниточку бровями, пожевала сочными губами, дрогнула двойным подбородком и ответила:

– В некотором смысле – да…

Как? Как можно уехать в некотором смысле? Голова уехала, а тело осталось в кабинете? Или…

– Его арестовали? – предположил Александр.

Подобный исход нетрудно было предположить. Как гласит восточная пословица – если пьешь воду из грязной лужи, то не жалуйся на боль в животе.

Анна Владимировна ничего не ответила.

«Из нее слова клещами не вытащить» – это про таких, как она. На что уж терпелив был Александр, но и его эта игра «в партизанку на допросе» начала раздражать.

– Так что же с ним случилось?! – спросил он, слегка повышая голос. – Я к нему из Москвы приехал, Анна Владимировна, мне время дорого.

– Вы присаживайтесь, Алексей Максимович, – неожиданно пригласила главная медсестра, указывая пухлой рукой на свободный стул.

Поправлять Александр не стал. Алексей так Алексей, Максимович так Максимович. Хоть Львом Николаевичем назови, только скажи, где Дегтярский. Он сел на стул, а сумку опустил на пол. Сидеть с сумкой на коленях неудобно. Да и выглядит смешно, не на вокзале же, в конце концов.

– Анатолия Викторовича убили, – Анна Владимировна сказала главное, и словно прорвало дамбу, потому что больше пауз в речи она не делала. – Убили Анатолия Викторовича, сегодня, представляете, утром, прямо в подъезде. Представляете? Он ушел на работу, а супруга минут через десять в окно выглянула и увидела, что машина все еще под окнами стоит. Забеспокоилась, вышла, а Анатолий Викторович у лифта лежит, уже мертвый совсем. Нет, вы представляете?..

Александр представил себе эту мрачную картину. Вот какой оборот приняло дело. Или это два разных дела?

– Его чем-то тяжелым по голове стукнули и кошелек забрали. Представляете? Наверное, наркоман какой-нибудь, сейчас их столько развелось, наркоманов. Они реально за тысячу убить готовы…

В то, что наркоман будет промышлять на лестничной площадке жилого дома (и явно – приличного дома, не в трущобе же какой-нибудь жил Дегтярский) утром буднего дня, когда все идут на работу, верилось слабо. А вот умный киллер, не желающий наводить следствие на мысль о заказном убийстве, вполне может поступить таким образом. Улучил момент, стукнул по темечку, выхватил бумажник – и был таков. На все про все десяти секунд хватит, если умеючи. Нужный мотив – ограбление – лежит на поверхности, истинный скрыт, и никто до него не станет доискиваться. К тому же все происходит тихо, можно сказать – практически бесшумно. Ударил, вытащил бумажник и ушел не торопясь. Бумажник можно в ближайшую помойку выбросить. Или добавить к коллекции трофеев, если ты идиот-фетишист, желающий обеспечить следствие неопровержимыми уликами по каждому из эпизодов. Но вряд ли среди профессиональных убийц встречаются идиоты. Идиот просто не успеет стать профессионалом.

– Бедный Анатолий Викторович! Мы к нему так привыкли! Столько лет… – Анна Владимировна прерывисто всхлипнула, но от рыданий удержалась. – Что же это такое творится?! Убивают средь бела дня, в подъезде!.. Такой ужас, представляете? И это не где-то там на окраине, а в самом центре города, на улице Черняховского! Жить страшно… Мне вот реально страшно по вечерам домой возвращаться…

Александру тоже стало реально страшно. Связать две новости, недавнюю и совсем свежую, воедино не составляло труда, потому что эти новости так и напрашивались на то, чтобы их связали. Некий деятель, желающий изменить свою внешность для того, чтобы уйти от ответственности за свои дела, делает пластическую операцию в клинике, главного врача которой вскоре после этого убивают. Явная «зачистка концов», не иначе. И вполне вероятно, то есть не «вполне», а очень даже вероятно, что следующим «концом», подлежащим зачистке, станет доктор Берг. Не факт, что да, но почему бы и нет? Где гарантии?

Александр зажмурил глаза и потряс головой в надежде на то, что морок развеется сам собой и окажется, что все происходящее – это всего лишь сон. Снятся же такие дурные сны, растянутые во времени…

Никакой, увы, это был не сон, а самая что ни на есть пакостная явь. Он сидел в кабинете главной медсестры клиники «Прогресс», которая только что сообщила ему об убийстве главного врача и продолжала говорить на эту тему.

– У всех, само собой, есть враги, особенно если по работе приходится руководить людьми. Случается и прижать кого-то, и приструнить, а иногда и до увольнения дело доходит. Но чтобы уволенные сотрудники решились на убийство…

– А что, были угрозы? – поинтересовался Александр.

– Да какие там угрозы, – главная медсестра достала из кармана халата смятый, явно уже успевший послужить ей недавно платок и начала осторожно промокать им глаза. – Ну, Нина грозилась написать на нас жалобу губернатору, а Паша Стриженов спьяну бросил камнем в окно кабинета Анатолия Викторовича…

– Камнем?

– Небольшим таким, – уточнила Анна Владимировна, продолжая возиться с платочком. – Но это было девять месяцев назад, спьяну, и ни на что большее Паша не способен. Чтобы по голове, да насмерть! Он потом за этот камень извиняться приходил… И вообще Анатолий Викторович умел ладить с людьми…

Анна Владимировна убрала платок обратно и долго, минут десять, не меньше, пела дифирамбы покойному Дегтярскому. Не то на самом деле так хорошо к нему относилась, не то просто пыталась успокоиться подобным образом. Когда говоришь хорошее или о чем-то хорошем, то волей-неволей успокаиваешься, бессознательное настраивается на позитив. Недаром и врачи, и знахари, и даже шарлатаны всех мастей столь настойчиво рекомендуют говорить и думать только о хорошем. Теория глобальной позитивности.

– Это был такой внимательный и деликатный человек, каких уже не делают…

С этим утверждением можно было бы поспорить, ибо деликатные люди (так же, как и хамы) были, есть и будут во все времена, но Александр спорить не стал. Уходить он тоже не спешил, поскольку в такие вот эмоционально напряженные моменты люди обычно и пробалтываются, рассказывая то, о чем в обычном состоянии предпочли бы умолчать. Так, во всяком случае, происходит в детективах. Главная, самая нужная, самая «вкусная» информация проскальзывает в отвлеченных разговорах, это аксиома. Если хочешь узнать, сколько на самом деле употребляет алкоголя твой пациент, не спрашивай об этом прямо, ибо услышишь в ответ реальное количество, поделенное на три, а то и на пять. Лучше как бы невзначай заведи разговор о разнице между коньяком и арманьяком, не все же время одним только анамнезом интересоваться, и через две-три минуты узнаешь желаемое.

– Он помнил, когда у кого день рождения, у любого сотрудника…

Ну, это вообще-то норма поведения, а не какая-то запредельная добродетель. Тем более что не стационаром на две с половиной тысячи коек приходилось руководить, а всего лишь небольшой клиникой, в которой число сотрудников невелико.

– Он всегда входил в положение человека и старался помочь как мог…