Лунная опера - Би Фэйюй Страница 15

В коридор выбежала Лэ Го, на полу всюду валялись щепки:

– Ты что творишь? – Среди ночной тишины ее голос, прозвучавший ярко и резко, напомнил вспышку метеора.

– Что я творю? – растягивая слова, произнес Гоу Цюань.

– Что с тобой?

– Это с тобой что?

– Лучше бы шел, откуда явился!

После перепалки воцарилась полная тишина.

Разборка вышла стремительной и бурной. Ее исход был налицо, весь двор стал свидетелем их ссоры. В течение последующей минуты из каждого окошка высунулось по голове. Между тем Гоу Цюань успокоился и уставился на проем двери. Зияющая дыра отвратительно и до неузнаваемости изменила их квартиру. Гоу Цюань стоял в гостиной, которая теперь казалась совершенно другой. Ночная тишина, профильтрованная через их двор, все больше теряла свою суть, словно все это происходило не ночью.

– Если не можешь пить, чего из себя героя строить! – неожиданно выкрикнула Лэ Го, когда, казалось бы, все уже улеглось. Голос ее звучал так же громко, пронзительно и резко.

Гоу Цюань уселся на диван, он почувствовал некоторое замешательство, мол, а когда я вообще выпивал? Когда чувствовал себя как настоящий мужик? Подумав некоторое время, он окинул взглядом пространство в поисках спиртного. У них дома вообще не было никакой выпивки, если не считать кулинарной винной заправки. Гоу Цюань отправился на кухню и залил в себя то, что нашел. Вкус заправки показался ему специфическим, но, в конце концов, в ней был тот же спирт. Покуда среди ночного безмолвия Гоу Цюань напивался, ему понятнее стала его обида. С момента разоблачения Лэ Го все-таки ориентировалась в своем поведении на его эмоции, а эта их ссора неожиданно расставила все на свои прежние места. Гоу Цюань жаждал заурядности, жаждал ничтожности, ему так хотелось снова стать простым городским обывателем. Но теперь даже самые обычные дни не давали ему ощущения заурядности.

Положение дел становилось все хуже, и справляться с этим было все сложнее. Обстановка в их семье заинтересовала многих соседей. А тут еще и Цяньцянь принесла недобрую весть, рассказав, что какая-то бабушка, разносившая газеты, утром задала ей вопрос: «Где ночевал папа?» Эти слова резанули своей безысходностью и жестокостью. Гоу Цюань обратился к дочери:

– И что ты ей сказала?

– Я сказала, что не знаю, – пробормотала Цяньцянь.

– А тебя спросили конкретно про вчерашний день или вообще про последние дни?

Цяньцянь подумала, но затруднилась с ответом.

– Почему ты не уточнила?

Цяньцянь часто заморгала, по ее лицу вот-вот были готовы скатиться слезы. В ее глазах была незаслуженная обида из-за того, что она все понимала. Гоу Цюань более не мог этого выносить, он отвернулся и тут же напоролся на ледяной взгляд Лэ Го. Эта женщина разрушила прекрасную заурядность их существования. Она словно опрокинула чернильницу, и, не говоря уже о том, что запятнала их собственную семью, она стала каплю за каплей выносить грязь наружу, так что замаравшихся становилось все больше.

Настала необходимость прекратить эту утечку. Если оставить все как есть, то развода не миновать. И Гоу Цюань принял моментальное решение, после обеда он пошел и купил две ракетки с воланчиком. Вечером того же дня на дорожке, пролегающей между общежитиями, развернулось соревнование по бадминтону, в котором принимали участие Гоу Цюань, Лэ Го и Цяньцянь. На этот раз Лэ Го чутко уловила его настроение и игре не сопротивлялась. Задумав сей план, Гоу Цюань обрел в лице Лэ Го тайного союзника. Воланчик легко и весело перелетал от одного к другому. А Цяньцянь, словно выпущенная на волю собачонка, бегала за упавшим воланчиком, подпрыгивая от радости. Гоу Цюань и Лэ Го утомились, они изрядно постарались, чтобы их шоу выглядело непринужденно, дружелюбно и оживленно. На их лицах играли легкие улыбки, но взор главным образом был устремлен на балконы. Уже четверо из соседей увидели, как они играли в бадминтон. Гоу Цюань их заметил. Таким образом, четверо соседей стали очевидцами того, что все у Гоу Цюаня в полном порядке, что он доволен и счастлив. Гоу Цюань даже немного вспотел, его настроение буквально на пустом месте заметно улучшилось. Когда на балкон вышел заведующий канцелярией Фан, то Гоу Цюань сразу обрадовался и, громко поприветствовав его, пригласил спуститься и сыграть пару раз. Сосед Фан прищурился и тоже громко ответил на приглашение. Фраза, которую он произнес, была самой обычной, однако у Гоу Цюаня и Лэ Го она вызвала большие подозрения. А сказал он следующее: «Вы играете прямо как напоказ». Это их задело, они закончили игру. Когда супруги возвратились домой, улыбки с их лиц тут же исчезли. Будь он проклят этот бадминтон, все оказалось бессмысленным, мало того что они вымотались, теперь их просто тошнило от отвращения. С ракеткой в руках следом за ними забежала Цяньцянь, она тут же почувствовала неладное. Подняв голову, Цяньцянь осторожно бросила взгляд сначала на отца, потом на мать, после чего ее личико тут же помрачнело.

Лэ Го совершенно не рассчитывала, что забеременеет сразу после свадьбы. Гоу Цюань обещал ей, что годика два он будет просто возделывать ее просторы без сбора урожая. Однако Лэ Го все равно забеременела. В возможные для зачатия дни Лэ Го лично следила за тем, чтобы Гоу Цюань пользовался презервативом, поэтому ей казалось, что все было под контролем. Уже после зачатия Лэ Го не раз удивлялась: «Как это могло случиться?» Гоу Цюань игнорировал подобные вопросы с таким видом, будто его это абсолютно не касалось. Лэ Го, видя подобную реакцию, раскусила его. Этот получивший высшее образование крестьянин в постели оказался неутомимым и коварным. Оценив положение дел, в ключевой момент он определенно схитрил, и вышло так, что Лэ Го сама предоставила ему лазейку.

Но сама по себе беременность еще не пугала. Самым ужасным оказалось отсутствие такой базовой и простой составляющей, как деньги. Они ждали ребенка, а между тем ни у Лэ Го, ни у Гоу Цюаня не было никаких сбережений. А жизнь – это вполне конкретная штука с ежедневным товарооборотом. Рис, одежда, зубная паста, специи – все вплоть до света и воды приобретается за деньги. Лэ Го, сложив руки на животе, решила отправить на заработки Гоу Цюаня. Самым оптимальным решением было заставить Гоу Цюаня заниматься репетиторством. На другое он не годился, а преподавать умел.

Однако Гоу Цюань воспротивился. Обсуждая возможность домашнего репетиторства, он проявил удивительное упрямство. Свои доводы он мотивировал тем, что якобы не может «потерять свое лицо», «лишиться своего стержня». Лэ Го холодно усмехалась: «Да где ты видел свое лицо и свой стержень?» Гоу Цюань воздерживался от ответа. Он купил специальную бумагу, кисть, тушь и снова стал упражняться в освоении каллиграфического стиля Лю Гунцюаня. С беременностью Лэ Го все его планы осуществились, а овладение тремя стилизованными иероглифами лишь добавит ему интеллигентности. Что же до детей, то очень точно на эту тему выражаются в деревнях: «Главная забота – зачать да родить, а уж вырасти они точно вырастут». Если ребенок появился на свет, то основные волнения позади, куда ему дальше деваться. В рост пойдет так, что никакой гирей не придавишь.