Левиафан - Пол Остер Страница 15

Вернувшись в Нью-Йорк, Мария продала свой «додж» и сняла на Дуэйн-стрит просторную квартиру над оптовым молочным магазином. Первые месяцы она чувствовала себя одинокой и потерянной — ни друзей, ни занятий. Город казался ей враждебным и чужим, как будто она раньше здесь не жила. Совершенно бессознательно, выбрав случайного прохожего, она могла часами ходить за ним по пятам. Это помогало ей обдумывать новые идеи и заполнять объявшую ее пустоту. Позже она начала прихватывать с собой камеру и фотографировать своих «жертв». По возвращении домой она записывала свои приключения и по маршрутам незнакомцев пыталась угадать их жизнь и даже составить их короткие биографии. Собственно, так Мария и стала художником. За уличными портретами последовали другие работы, и всегда движущей силой были дух исследования и готовность к риску. Пытливый глаз, конфликт между наблюдающим и наблюдаемым… Ее работы отличали те же качества, что и ее саму: внимание к деталям, своеволие и безграничное терпение. Как-то раз она наняла частного детектива, чтобы тот повсюду следовал за ней. Несколько дней подряд он незаметно фотографировал ее, а заодно фиксировал в блокноте все, даже самые банальные, события: перешла через улицу, купила газету, остановилась выпить кофе. Затея бредовая, но Марию заводила сама мысль, что кто-то следит за каждым ее шагом. Пустячные действия обретали новый смысл, рутинные поступки эмоционально заряжались. Очень быстро «хвост» сделался частью ее жизни, и она забыла, что платит ему за это деньги. В конце недели детектив передал ей отчет. Она разглядывала собственные фотографии, читала исчерпывающую хронологию каждого своего дня… Но это уже был словно кто-то другой, некий вымышленный персонаж.

Для осуществления следующего проекта Мария поступила горничной в большой отель на Среднем Западе. Она задалась целью собрать информацию о постояльцах — никакого компромата и перетряхивания грязного белья. Она вообще избегала клиентов, ограничиваясь теми предметами, которые они оставляли на виду. Исходя из этой доступной информации, она сочиняла биографии и иллюстрировала их своими фотографиями. Это была, так сказать, археология настоящего: попытка реконструировать целое по разрозненным фрагментам — корешок билета, рваный чулок, пятно крови на воротничке рубашки… Однажды с Марией на улице попытался познакомиться какой-то неприятный тип, которого она сразу отшила. По случайности в тот же вечер она столкнулась с ним на открытии выставки в СоХо. Они заговорили, и выяснилось, что утром он со своей подружкой летит в Новый Орлеан. Мария тут же приняла решение: она тоже полетит и будет тайком его снимать. Как мужчина он ее абсолютно не интересовал, и о романтическом приключении речь не шла. У нее была совсем другая задача: не вступая в контакт с объектом, исследовать его поведение — и никаких собственных оценок. Утренним рейсом из Ла Гуардиа она улетела в Новый Орлеан и, поселившись в гостинице, первым делом купила себе черный парик. Три дня она потратила на то, чтобы разыскать этого типа, после чего до конца недели следовала за ним, как тень, с фотоаппаратом и блокнотом наготове. А еще вела дневник. Когда ему пришло время возвращаться в Нью-Йорк, она улетела предыдущим рейсом, чтобы снять последний кадр — как он сходит с трапа самолета. Вся эта затея оказалась не только безумно сложной, но еще и опустошающей. У нее было такое чувство, будто она зря тратит свою жизнь, фотографируя миражи. Ее камера, вместо того чтобы быть инструментом, фиксирующим действительность, запечатлевала фантомы, ничего не оставляя от реального мира. В стремлении исправить содеянное Мария поспешила запустить новый проект. На Таймс-сквер, как всегда вооруженная своей камерой, она разговорилась с вышибалой стрип-бара. В тот день она вышла из дому в шортах и маечке — наряд, который она не часто себе позволяла. Ей хотелось обратить на себя внимание, заявить во всеуслышание «вот оно, мое тело», чтобы все головы повернулись в ее сторону, доказать себе самой, что она все еще существует в глазах окружающих. Хорошо сложенная — длинные ноги, красивая грудь, — она получила свою порцию одобрительных присвистов и сальностей, что заметно улучшило ее настроение. Вышибала назвал ее красоткой не хуже тех, что работали внутри, и кончилось тем, что она получила деловое предложение. Одна из стриптизерш заболела, и, если она не против, он представит ее боссу. Мария согласилась без раздумий. Так родился ее очередной проект — «Голая девица». Она пригласила на стриптиз приятеля, чтобы он ее пощелкал — для внутреннего употребления, ей было любогтытно поглядеть на себя со стороны. Сознательно превращая себя в объект желания, она жаждала понять, что этот анонимный объект испытывает. Хотя Мария проработала только одну смену, с восьми до двух — двадцатиминутные выходы на сцену под разноцветными сполохами стробоскопических прожекторов, — она оттанцевала на полную катушку в стринге из стекляруса, на высоких шпильках, под оглушающие звуки рок-н-ролла, вертела задом и сладострастно облизывала губы, подмигивая клиентам, когда те, подначивая ее, совали доллары за резинку символических трусиков. Все, за что ни бралась, она делала хорошо, и остановить ее было уже невозможно.

Лишь однажды, насколько мне известно, она зашла слишком далеко. Это случилось весной семьдесят шестого, и ее ошибки в конечном счете обернулись катастрофой — две человеческие жизни. До фатальных событий, разумеется, еще пройдут годы, но связь между прошлым и будущим просматривается вполне отчетливо. Это она познакомила Сакса с Лилиан Стерн, которая никогда бы не появилась на нашем горизонте, если бы не Мария с ее талантом заваривать бучу. Переступив порог квартиры Сакса в семьдесят девятом, она как бы анонсировала вероятность такого знакомства, хотя потребуется немало странных поворотов, прежде чем эта вероятность станет реальностью. И опять же: все повороты так или иначе связаны с Марией.

В одно прекрасное утро, задолго до попадания в наш круг, она покупала пленку для фотоаппарата и нашла на полу черную записную книжку с телефонами. С этого-то все и началось. Она ее открыла, и из книжки вылетел демон зла, провозвестник насилия, жестокостей и смерти.

Стандартная записная книжка фирмы «Шеффер Итон» — 15x10, мягкий переплет из кожзаменителя, стальная спиралька, сбоку алфавитная лесенка — содержала свыше двухсот имен, адресов и телефонов. С учетом ее потрепанности, а также вычеркнутых и добавленных записей, сделанных чем придется (синей шариковой ручкой, черным маркером, зеленым карандашом), напрашивался вывод, что она кому-то хорошо послужила. Первым побуждением Марии было вернуть ее владельцу, вот только он, как это часто бывает, забыл указать свое имя. Ее поиски не увенчались успехом. Не зная, что делать дальше, она сунула записную книжку в сумочку до лучших времен.

Другие на ее месте забыли бы об этой находке, но только не Мария — разве могла она пройти мимо открывшихся возможностей, оставить без внимания подсказки судьбы! Вечером, когда она ложилась спать, в ее голове уже созрел план новой авантюры. Затея и впрямь нешуточная, посложнее всех предыдущих, она по-настоящему раззадорила Марию самим масштабом задуманного. Почему-то она не сомневалась, что книжка принадлежала мужчине — почерк, неряшливость, изобилие мужских имен. Смешно, но ей вдруг пригрезилось, что она непременно влюбится в обладателя этой записной книжки. То было секундное озарение, но она успела увидеть мужчину своей мечты: умен, сердечен, хорош собой. Хотя видение тут же исчезло, участь ее была решена. Обыкновенная книжечка превратилась в магический объект, хранилище потаенных страстей и невысказанных желаний. Доставшаяся по случаю, она должна была стать инструментом судьбы.