Легко! - Ольга Славина Страница 15

Одри проснулась и услышала звуки футбольного матча по телевизору. Смотрит футбол, значит. К ней даже не подошел. Она опять закрыла глаза.

Джон заходил в спальню несколько раз, не зная, будить Одри или дать ей выспаться. Вообще-то лучше бы ей встать и им вместе куда-то выйти, в ресторан, что ли? Все-таки день-то особый. Но вдруг она опять вскинется и скажет, что это чудовищно – выпивать и закусывать в такой момент?

Забравшись вечером в кровать, он стал гладить Одри по волосам, целовать и шептать какие-то слова. Она отодвинулась, резко и враждебно. Он и мыслей не имел о сексе, просто хотелось, чтобы они были вместе, чтобы заснули обнявшись, чтобы она чувствовала: он с ней и никогда ее не подведет.

Джон проснулся в полпятого и подумал, что до прихода партнера, который сразу начнет причитать и упрекать, хорошо бы спокойно посидеть с цифрами. Одри спала. «До вечера, детка, я тебя очень люблю», – прошептал он ей на ухо. Вечером он, как и планировал, пришел не поздно. Сел напротив Одри, сказал все, что заготовил. Но то ли тон был не тот после дневных разборок с партнером, то ли она еще не пришла в себя, но Джону опять не удалось достучаться до нее. Он повторял, что справится, что продаст компанию и найдет работу, что всех прокормит. Она слышала в его голосе только горечь, что он приносит все свои бизнес-планы в жертву ее блажи иметь ребенка, которая пришлась ему не ко времени. Он жертвовал собой, и это было омерзительно слушать.

Рабочий день прошел в дебатах с партнером. Они ругались, теряли контроль над собой, потом мирились, вечером пошли ужинать, когда все рестораны в городе уже закрывались. Джон пришел домой за полночь, Одри спала. Она выглядела неважно. Он поцеловал ее, попытался растормошить, спросил, может, принести чаю? Она оттолкнула его: «Оставь меня в покое, ради бога».

Весь следующий день она молчала, только огрызалась. В четверг, когда Джон пришел поздно вечером, ее не было дома. Она не пришла ночевать, а он не решился обзванивать подруг – проверить, где она. В пятницу он вернулся домой и застал Одри за столом. Она работала. «Слава богу, обошлось. Завтра, в субботу, все обговорим и наладим».

В субботу утром Одри вышла из душа и объявила ему, что ребенка не будет. Теперь всё так, как он хотел. День прошел в разговорах, Джон просил прощения, ругал Одри за то, что она всё так вывернула наизнанку, что не доверяет ему. В общем, опять был полный сюр.

Спустя две недели посреди ночи у нее открылось кровотечение. Джон повез ее в больницу и сидел до утра. Утром врач сказал, что опасность миновала, но детей у его жены, к сожалению, теперь не будет, и ей надо оставаться в больнице, по крайней мере, еще три-четыре дня. Джон проклинал себя. Как он мог оставить ее одну, действительно, при чем тут компания? Он не отходил от нее все четыре дня, ночевал на стульях в коридоре, хотел быть с ней каждую минуту, бегал за соками и журналами, читал ей вслух, чтобы вывести из ступора.

Он привез Одри домой, она ходила с безумным видом целую неделю. Он видел, что с ней беда, и решил, несмотря ни на что, увезти Одри хоть куда-нибудь. Снял крошечный домик в горах на неделю и повез ее в Кран-Монтана. Гулял и разговаривал с ней круглые сутки, как с ребенком. Стояла погожая осень, горы были нереальной красоты, и Одри начала оттаивать. Они сели на поезд до Парижа, где остановились на два дня. С каждым днем Одри становилось все лучше.

Вернувшись из Парижа после десятидневного отсутствия, Джон застал компанию в агонии. Он потерял и компанию, и ребенка. Дважды лузер по собственной вине. Через два месяца он нашел шикарное место в IBM. Еще через четыре месяца они поженились. Родители и друзья были счастливы, свадьба удалась во всех отношениях. На следующее утро после венчания они отбыли на Канары, поселились в хорошем отеле, не таком роскошном, как мечтали когда-то, но очень и очень приятном. Они занимались скуба-дайвингом и сексом по вечерам, прямо на пляже, после паэльи с креветками и терпкого испанского вина. Джон пытался научить Одри танцевать танго, но это у него тоже не вышло.